– Ну да, – он раздражённо кивнул. – Не выгонять же, в самом деле! У нас здесь какой-то чёртов ковчег. Попробуем хотя бы извлечь из этого пользу. Может быть, удастся разжиться у Баринова тарками.
– Тарками?
– Ну да. Тарками проникновения.
– Ты всё-таки хочешь уйти в Пограничье?!
– Не уйти, а сходить. И вернуться, разумеется… – он взглянул на меня с недоумением. – Лада, ну только не надо делать такое лицо, будто ты впервые об этом слышишь… Всё, пойду отнесу Баринову одежду.
Никита ушёл, а я стояла и пялилась в закрытую дверь.
Он сказал про Пограничье спокойно, буднично, без лишнего напора, но у меня всё внутри перевернулось. Второй мой страх состоял в том, что Макса – Макесару – заберут у меня во второй раз, и это будет Пограничье. Именно поэтому я так и не сказала Максу до сих пор, что один тарк проникновения уже лежит у меня в косметичке. Это плохое молчание, оно сродни предательству, и наверняка я об этом пожалею, но при одной мысли о Пограничье мне хотелось вцепиться в Макса мёртвой хваткой и держать, держать, держать…
– А после обеда – гулять? – с надеждой спросил Павлик, ковыряясь ложкой в пюре. Ложкой-то он управлялся очень даже неплохо, но кажется, он, как и я, не любил картошку.
– После обеда у меня очень важный разговор, – вздохнул Никита. – А кто-то после обеда должен поспать.
– Не буду спать! – сообщил малыш.
Никита каждый раз пытался быть правильным отцом и предлагал Павлику тихий час, но это никогда не срабатывало. Правда, никто и не настаивал. Павлика привозили обычно на какие-то шесть-семь часов, и тратить их на сон не хотел никто.
– Что ж, тогда я поговорю со своим знакомым по очень важному делу, а потом мы обязательно поиграем в хоккей. Ты же клюшку привёз?
– Да!
– Пока папа разбирается с делами, я могу с тобой погулять, – улыбнулась Вероника.
– А ты в хоккей умеешь играть? – нахмурился Павлик.
– Да не очень… Но ты же меня научишь?
Павлик важно кивнул.
– Я с ним погуляю, – сказала Вероника Никите. – Занимайся делами спокойно.
Никита улыбнулся, потрепал Павлика по кудрявой голове, отложил вилку и взглянул на Баринова, который на противоположном конце стола уже опустошил свою тарелку и сидел молча, свесив голову.
– Дмитрий, ты всё, закончил? Пойдём со мной! – Никита встал и махнул Баринову рукой.
Они ушли.
Да и вся столовая уже опустела.
За нашим столом остались, кроме меня, Павлика и Вероники, Филипп Корышев и Эрик. Все уже, в общем-то, поели, но продолжали сидеть ради Павлика, который, как все дети, отвлекался, баловался и никак не мог доесть. Мальчик был самостоятельный и не выносил, когда его пытались кормить или торопить.