— Я бы мог наблюдать за тобой до скончания веков, — шепчет Кезон, нежно убирая рукой волосы с моего лица.
Этот мужчина – самое могущественное существо, которое я когда-либо видела… И все же он так нежен со мной, словно мать со своим новорождённым младенцем. И моё сердце от этого тает.
Впервые с тех пор, как покинула дом, я встретила мужчину с добрым сердцем по отношению ко мне. Хотя он и не обязан быть таким. Я рабыня и Кезон может делать со мной всё, что пожелает. Это его право.
Но вместо этого он предпочитает любить и поклоняться мне.
К сожалению, в этом жестоком мире не так много таких мужчин, как он.
Я ёрзаю на кровати и чувствую, как длинный твёрдый стержень прижимается к моему бедру. Сначала я думаю, что это, должно быть, огромный нож, который висит на его поясе, но Кезон стонет, когда трусь об него и, покраснев, понимаю, что это его поднявшееся мужское достоинство.
Ну конечно же, у таких невероятных размеров мужчины, должен быть большой член. И толстый… О, Боги!!!
Тепло разливается внизу живота, и я чувствую, что становлюсь влажной от желания узнать, как такой «чудовищный» член смог бы поместится в моем маленьком теле.
— Откуда ты взялась, моя Венера? — шепчет Кезон глубоким хриплым голосом, который так и сочится обожанием. — Боги послали тебя сюда за мной?
Я качаю головой и без утайки рассказываю ему о свадьбе, побеге и похищении. Я ни с кем открыто не разговаривала с тех пор, как меня пленили, но по какой-то причине чувствую себя в безопасности здесь, в сильных объятиях Кезона. И не чувствовала себя в такой безопасности и защищённости с того дня, как моя мать сказала мне, что я должна выйти замуж за Маниуса, хочу я того или нет.
— Мы шли несколько недель, — ужасная дрожь пробирает меня до костей только от одной мысли о безжалостном палящем солнце, кровавых волдырях и ослепляющей боли от ударов плетью. — Нас было около двухсот человек. Мужчины, женщины, дети. Думаю, что они были пленены из деревень за пределами Империи. Может быть из Германии, судя по звукам их языка. Я не поняла ни одного из них.
Кезон стискивает руку в кулак, когда гнев накатывает на него, как неудержимый мощный прилив. Я дрожу от страха, хотя и не верю, что он причинит мне боль, но всё равно мне страшно находиться рядом с такой примитивной животной яростью, как у него.
— Они причинили тебе боль?
Я киваю, и жгучие слезы подступают к моим глазам.
Несмотря на всю боль, пытки, весь ужас, который пережила, я никогда не плакала. А всегда высоко держала голову и смотрела прямо своим мучителям в их безжалостные глаза, не желая доставлять им удовольствие видеть, как ломаюсь. Но теперь, находясь в безопасности с Кезоном, не могу сдержать слез.