— Да, — киваю. Я уверен в этом.
— Хм, не думаю, что тут ты можешь выбирать, — сомневается Элоиза.
— Вот увидишь, всё так и будет, — я ни на секунду не сомневаюсь в этом.
Элоиза загадочно улыбается, глядя на меня, как будто знает что-то, чего не знаю я.
— Ладно, — сдаётся она, и я спешу завладеть ее сладкими губами в страстном поцелуе.
Шестнадцать лет спустя…
Кезон оказался прав насчет количества детей, но на этом точность его предсказаний закончилась.
— Завтрак готов! — кричу, заканчивая выпекать пшеничные блинчики.
Кезон выходит к столу первым, за ним, гуськом, следуют наши шесть… дочерей.
— Доброе утро, папочка, — каждая из наших девочек целуют по очереди отца в щеки и занимают свои места за столом.
Я же подхожу к своему любимому великану, и он, обняв меня за талию, с гордостью и чистой радостью наблюдает, как шестеро светловолосых девушек с отменным аппетитом расправляются с финиками, жареной рыбой, орехами с мёдом, персиками и пшеничными блинчиками в своих мисках.
— Ты сегодня работаешь, папочка? — спрашивает наша восьмилетняя Камилла.
— Я единственный представитель правопорядка на острове, малышка, — отвечает он, пока я наполняю его миску едой. — Так что я всегда работаю, даже когда меня нет на посту.
Когда пять тысяч жителей нашего острова выбрали Кезона следить за правопорядком, преступность тут же упала до нуля. Думаю, взглянув на моего гиганта, у преступников напрочь исчезло желание заниматься своими чёрными делами, и они дружно ушли в отставку.
— Тогда ты будешь рисовать? — продолжила Камилла.
Любимый смотрит на меня, и я улыбаюсь.
— Да, — усмехается он. — Сегодня я планировал порисовать у воды.
Девочки переглядываются между собой. И мы с Кезоном начинаем подозревать, что они что-то замышляют. Без сомнения какое-то озорство. Единственные люди на острове, которые не боятся Кезона – это наши дочери. Когда они набедокурят, он, конечно, пытается быть крутым парнем, но…
— Ты рычишь и набрасываешься, как лев, — всегда говорю ему я.— Но твои дочери прекрасно знают, что, когда дело доходит до них, ты не более чем маленький львёнок, в глазах которого пляшут сердечки.
— Неужели я настолько очевиден?
— Готова поспорить, ты еще напишешь свой лучший шедевр, — говорит Альба и улыбается.
Ага. Точно. Наши девочки определенно замышляют какую-то пакость.
После завтрака девочки убирают посуду и выбегают из дома, оставляя меня с Кезоном наедине.
— Можно мне пойти с тобой? — спрашиваю, когда он собирает в своей мастерской принадлежности для рисования.
— Ну конечно, — и Кезон улыбнувшись, обнимает меня. — Я никогда не смогу отказать своей музе.