− Значит не хочешь у ме… у нас работать, − он быстро поправился, это меня как-то смирило, значит мозги варят. Все на свете руководители считают, что люди работают на них, но умные это умело скрывают.
− Нет, что вы, хочу. Просто неудобно, вы из жалости предложили.
− Тогда сядь, если хочешь.
И я сел в третий раз, но первая реакция была улизнуть… ох эта первая реакция, это верная интуитивная реакция. Как я жалею, что вернулся и сел. Собеседник позвал Филипчика и нам принесли мороженое. Это было кстати. Единственное –я ненавижу шоколадное, а принесли именно шоколадное, поэтому я вяло копошился в вазочке…
− Я серьёзно предлагаю, Антоний.
Я вздрогнул:
− Вы меня знаете?
− Да. Знаю, − честно и как-то устало ответил он.
− А зачем весь этот цирк с конями?
− Ну послушай какой цирк, какие кони? Ты сам сюда пришёл.
− Я случайно. Всё время проезжал, всю жизнь проходил мимо, а тут впервые время свободное и красота…
− Послушай, Антоний. Я знаю всю твою историю, − огорошил он.
Я молчал. Я смотрел во все глаза.
− Ну не таращься так. Ты сам пришёл. И я тебе рад. Вот старость своё берёт, маразм крепчает. Проговорился.
Я молчал.
− Ты спросишь, откуда я о тебе знаю, да потому что мой сын учился с тобой в классе. Ха-ха-ха, − он засмеялся широко, если это можно так назвать, раскатисто и сипло – что выдавало в нём курильщика, хотя он при мне и не курил.
Я тоже улыбнулся, у меня отлегло от сердца. Я начал мучительно соображать: у кого отец крутой − обязательно бы в школе знали.
− Вспоминаешь, кто мой сын? И не вспомнишь, не мучайся.
− Просто странно, − сказал я. – В классе все обо всех знают. Вон − даже вы обо мне знаете.
− Ну о тебе не знать. Я о тебе узнал, когда ты в институт поступил. Ты же прошёл на бесплатный факультет.
− Да на бюджет. На вечерний бакалавриат.
− И магистратура дневная?
− Да.
− Не возражаешь − закурю.
− Ну что вы − курите.
− Мороженое что не ешь? − он ударил ложкой по своей пустой вазочке.
− Я ем, спасибо. – Этому типу даже в голову не могло прийти, что я ненавижу шоколадное мороженое, я любил только белый шоколад.
− Хорошо, что ты учтивый. Из интеллигентной семьи, сразу видно, − подмигнул мне собеседник, кажется он проницательнее, он понял, что я не люблю шоколадное.
− Извините, так кто ваш сын?
− Так Савва.
Савва Петровичев! Ну конечно он. В школе я общался с Саввой, но с осторожностью. Савва был завистливый, и завистливый не в быту, а именно к знаниям. Он единственный из пацанов (кроме меня) начинал ходить к Староверову на факультатив по литре, но перестал, переметнулся на олимпиадные задачи по математике. Эти уж олимпиадные задачи. Это всё нереально. В смысле войти в призы на области по математике, но у нас в классе были амбициозные. Вот и Савва дерзал с восьмого по десятый класс. В одиннадцатом уже не дерзал, а стал говорить, что на олимпиадах побеждает тот, кому сливают задания заранее. Понять, что ты далеко не самый лучший, хоть и непосредственность, выше посредственности – это мужество. Я столкнулся с такими вещами в магистратуре. Со мной учились люди способнее меня, смекалистее, люди, разбирающиеся во многих областях филологии и литературы, копавшие глубоко. Зато я лучше всех всегда и везде был по древнерусской. Это не сложно. Текстов сохранилось не много, памятников всего-то восемнадцать, освой латынь, старославянский, и читай себе без перевода, да и любому незнающему язык приблизительно всё ясно.