Когда мыли банки, этикетка разваливалась под водой, растекалась, превращалась в комочек, от букв не оставалось ничего, но оставалось воспоминание.
− Там какая то пенсионерка варит варенье. – говорила мама. – Замечай, Антон, что значит старая закалка, старое классическое образование.
− Мама. У меня не хуже.
Хоть я и не любил чертёжные шрифты, но архитектурный, а он присутствовал в банках прошлого лета, вполне сносный.
− Не перестаю удивляться совершенству этой женщины, язык не поворачивается назвать её бабулей. Это чертёжник, Антоний, а может и художник.
− Раньше, − сказал я, − рисунки были так себе.
− Но талантливый человек развился…
− Это на пенсии-то? Не смеши.
− Почему?
− Старый человек не может развиться.
− Да почему же?
− Он угосает, мама. Разве нет?
Холодильник напомнил противным писком, чтобы я закрыл дверь. Дурная техника: стиралка пикает, микроволновка, гриль, пароварка, теперь ещё холодильник. Я вынул банку с заправкой для щей – так гласила надпись. Я изучал тонкий шрифт классический чертёжный. Да. Несомненный талант, приходится это признать. Учащиеся маминого колледжа – руки-крюки, курицы без лап, мама их называла ампутанты, будто карандаш щупальцем держат… Да что тут говорить. Ручное черчение умирает в век технологий.
− Обрати внимание − шрифт точен невероятно, я проверяла, да и без проверки видно. А ведь всё на глаз, наклон, ширина, межбуквенный интервал… Всё идеально, ну или близко к этому… Принтер появится, бросят писать. – с сожалением
− Им принтер не нужен, у них нет таких объёмов как у Староверова, – вырвалось у меня.
Мама посмотрела испуганно и мы больше не продолжали разговор о шрифтах, мы его стали избегать.
Я сел за ненавистный компьютер – пока чаёвничал, завтракал меня осенила идея: найти по тэгу с этикетки этих фермеров-чертёжников. Я настучал тэг, когда-то умел печатать вслепую, правда с опечатками… теперь пальцы находили нужные буквы, но цифры и значки − мимо. Ничего, успокоил я себя, это не деградация, это дело тренировки, не мог же я признаться себе, что в свои двадцать четыре деградирую, я считал, что ещё и жить-то не особо начинал, всё учёба, а потом работа… Я стал рассматривать посты, выпавшие по тэгу: цветочки, луга и банки мёда – август праздновал плодородие и находился в зените цветущих флоксов и толстозадых кабачков, а вот и банка варенья со знакомой мне крафт-этикеткой. Шок! Рука держит банку. Знакомый мне до боли коричневый костюм с тремя полосками, ещё не выцветший или зафотошопленный. Угу, фото старое, но выложено три дня назад. Вот она это девчонка. Как всё элементарно. Она живёт в посёлке, она поселковая, она торгует этими банками. И тогда, когда я сидел на лавке, она передавала бритому покупателю банки. Он осторожно нёс пакеты, там было что-то стеклянное. Я разрегился со страницы ресторана, зашёл на страницу девчонки со своего аккаунта, подписался на неё. Почти все фото были с фотографиями банок на фоне сада или в антураже деревянного минимализма, древесины, срубов, пней – на фоне вагонки в тёмных сучках. Вообще фото были сделаны в ретро-стиле, как и этикетки. На одном фото − целая стопка этикеток, а банки на заднем фоне. На другом − банка на фоне какой-то чёрной полуразвалившейся избы или сараюшки – диафрагма была открыта, что поразило меня. Неужели она снимает на зеркалку, эта поношенная в смысле одежды несчастная девочка, вынужденная работать тайником. Когда она смотрела на меня, я успел поймать в её взгляде удивление, ошарашенность и − испуг, ненависти не было. А вот я её ненавидел, когда требовал деньги за возврат треклятого телефона – потому что у меня было плохое настроение, и я был зол на весь мир, а она попалась под руку. Я был зол на весь мир, а она попалась под руку, навсегда запомнил, как она шла с тем покупателем, в сумках-то были банки! Я изучил каждую фотографию, я лайкнул каждую запись, я читал короткие подписи, я изучил каждый тэг. На двух фото я даже рассмотрел тени людей на заднем плане – снималось на ярком солнце в полдень, тени были короткие… Я листал фото в карусели, в надежде увидеть её. Но нет. Ни на одном фото не было её лица, её фигуры, только рука, и то редко, когда фото снималось наспех. Ещё её имя. Тоня, студентка. Так и было написано в шапке, и её номер.