Я почувствовал, что чувствую себя неважно и просто рухнул в постель. Ноги гудели, накатался называется. Утром я проснулся от вибрации – звонила мама.
− Ты почему не отвечаешь? Я тебе писала, писала.
− Ой, мам, извини, заработался, вечером пиво, извини.
− Ты там не загуляй! – серьёзно сказала мама.
− Мам! Ну что ты!
− Впрочем можешь загулять, но не с пивом, а с девушкой, − рассмеялась мама. – А то как бирюк.
− Ну мама!
− Ну всё, всё, шучу, Антошка. Всё значит норм?
− Норм.
− Пиши, чтобы я деньги на роуминг не тратила.
− Да я тебе переведу сейчас.
− Нет, нет. Я купила местную карту. Не видишь что ли?
Я реально даже не посмотрел, кто звонит. Мама такая довольная… Стоп! Я же писал ей вчера. Я полез в отправленные сообщения и понял, что мама не прочитала его. К чему бы это? Что с ней? Ноги подкашивались до сих пор (и болели). Я заварил себе чай – на кофе по-прежнему смотреть не мог, теперь кофе напоминал мне о торговом центре. Всё. С кофе я по ходу завязал, посмотрим − наркотик ли, говорят, что вырабатывается зависимость. После чая я доскрёб банку варенья. У нас дома вечно голод. Мама на работе, я на работе, мы рады любому вкусному хавчику. С надеждой я уставился в пустую холодильную камеру. В морозилке лежали замороженные шкурки от грудинки и пельмени. В холодильнике − барсучий жир от зимних кашлей и бронхитов, полбутылки прокисшего молока и что-то помидорное для борща тоже в банках. Эти банки были просто праздником. Второй год, или даже третий, мама приносила эти банки, называя их «осенние запасы», а рекомендации коллеги по обж, аккуратистки, болезненно осторожной, помешанной на здоровой пище и зоже – лучше любой рекламы. Её коллега, преподававшая обж, жила в пригороде, в коттедже, и покупала там эти банки, кто-то ей там продавал или дарил. Работая в продажах, я сделал вывод: клиента не обмануть больше чем на два сезона. Пелена от рекламы спадает именно за такое время, но это в технике. Я любовался бумажными крафт-этикетками, приклеенными к банкам. Каждая этикетка написана вручную! Мама обожала не только варенье, но и эти наклейки-ретро. Шрифты строгие чертёжные, а под надписью небольшие виньетки – гроздья смородины, клубничка, листик – нарисовано размашисто и уверенно.
− Шрифты и картинки рисует один и тот же человек, – замечала мама. − И смотри, какой прогресс, какая трансформация самих шрифтов. Сначала этикетки прямоугольные, теперь овальные, сначала пишутся маркером обыкновенным, потом толстым, широкой его стороной, а теперь линером ноль-восемь. Ох, эти современные ручки моя слабость, особенно одноразовые перьевые, не надо заправлять, выкинул и всё!