Она узнала меня по голосу? Я запинался, тормозил, подбирая слова при разговоре, и был рад переписке, а не телефонному звонку. Она писала – «ладненько», «ладушки», «лады». Вместо цены она писала «денежка», позже я узнал, что так пишут в сети частные продавцы разной еды и фермеры. Она спросила, сколько банок. Я ответил – все. Но она сказала, что это не разговор, конкретнее. Я написал что варенье уже брали, и сослался на мамину подругу, препода обж. Тоня сразу оживилась и ответила, что банок у неё поллитровых осталось всего пять. Я ответил: мне нужно пять. Возьмите шесть − будет бесплатная доставка, написала она. Не люблю шесть, возьму семь, ответил я. Я не мистик, но не любил цифру шесть. Шесть лет я учился в универе, шесть через шесть работал одно время салоне, да и вообще шесть – дьявольская цифра.
Я вышел в шестнадцать ноль-ноль, чуть не забыл коробку с телефоном. Мне надо было снять наличные. Душный жар обдал, окатил, жара усиливалась с каждым днём − надежды на похолодание испарялись как случайный дождь случайной тучки – дождь просто не долетал до земли; я летел на скейте, тогда ветерок обдувал, я проносился мимо деревьев высаженных вдоль проспекта, я летел с горы, до изнеможения толкался в гору, вся прямо и прямо, с горки на горку, до развилки, до переезда, туда, где влево уходит парк. Наверное там столпотворение, подумалось мне, все хотят побыть в тени. Прогнозы погоды как гадания, мама тонким чутьём и натренированной годами женской интуицией предвидела всё верно и смылась в Италию. Счастливая − не уставала повторять соседка по этажу, наша подруга; мама не знала итальянского, и английского плохо, но музеи, море, Рим – всеобщее достояние. Мама обожала все эти музейные дела, архитектуру, собиралась давно, разработала маршрут… В парке людей почти не наблюдалось – значит, жара испепелила всех, а кто выжил, сбежали на озеро. Я не хотел останавливаться, осматриваться, я мчался вглубь парка, приказал себе не волноваться, я как Староверов учился надевать маски, я надел маску глупой беззаботности.
Она уже сидела на лавке, хотя я приехал на пятнадцать минут раньше. Я улыбнулся, и она виновато улыбнулась в ответ. Она была в футболке и летних штанах по колено. Футболка была не мешком, обтягивала её маленькое пузико и не узкие плечи, когда она нагнулась, вынимая из сумки банки, я увидел, обтянутые футболкой складки кожи на спине под лифчиком. Но прежде всего мы поздоровались. Она улыбалась. Я тихо посмотрел ей в глаза, маленькие, но не колючие, вполне себе весёлые. Она узнала меня ещё по телефону, понял я, потому что руки у неё тряслись, я это заметил. Я знал, какое провожу впечатление на людей, кончено я знал. Сейчас к моему образу прибавилась ещё юношеская открытость, якобы открытость – незапылённость, незамутнённость − ясность, наивность, я всегда производила нужное впечатление, клиент клевал и доверял.