Я шёл в новый корпус, там большие аудитории для поточных лекций. Виктор Александрович изволили шутить, но я не забыл, как он отказал в аспирантуре, обозвал меня «барыгой». А видно у Староверова дела идут совсем неплохо, подумал я, раз Виктор Александрович стал мехом внутрь, а после снова шубой (сфлюгерничал или переобулся, как пишут в тырнетах) и сама милота. А между тем он лишил меня будущего: научной и преподавательской карьеры. И он не при делах, вообще без стыда и рефлексий, такие люди всегда и везде правят миром. Со Староверовым он никогда не был на короткой ноге, но в бытность мою обучения на вечернем, Староверов, когда заезжал за мной после семинаров, иногда беседовал с деканом: они выпивали на кафедре или шли в библиотеку.
Во мне сквозил вопрос, цель. Вместо того, чтобы обдумать, как говорить с профессором, руководителем обеих моих выпускных работ, я всё думал о Староверове. Так не хотелось начинать в ресторане всё с нуля, так ещё режим сна перестраивать. А может Тоня права? Может сдаться и вернуться к Староверову, но поставить условие насчёт аспирантуры? Нет уж. Потяну ещё. Поработаю в ресторане, а там видно будет, может и в Италию съезжу. Освоюсь и поступлю в Италии в универ. Продолжу обучение там. Я топтался под дверью аудитории, ждал конца лекции, ни одна мысль, как начать разговор не посетила мозг. Проскакивали лишь слова из штампов и клише общения с покупателями: вам помочь? вам подобрать? чтобы вы хотели? Чёрт! Записалось всё-таки на подкорку, вот тебе и дрессура общества потребления. Я смотрел на девчонок по-деловому снующих по коридору и цокающих каблуками, вспоминал Тоню. Она сейчас тоже на лекции или на элективе сидит, в последнюю встречу она советовалась, какой электив выбрать… Наконец лекция закончилась и я вошёл, точнее – прошмыгнул, протиснулся в аудиторию за мгновение до того, как меня смыло бы потоком студентов. А так я успел. Мне опять повезло. Вопросов Фёдору Максимовичу никто не задавал − не освоились первокурсники. Он вынимал флэшку из ноутбука, наверное транслировал берестяные грамоты на экран, памятников древнерусской клинописи раз два и обчёлся.
− Антоний! – он обрадовался. Но не как хитромудрый декан, а искренне.
− Здравствуйте Фёдор Максимович.
− Как жизнь Антоний?
− Средне, Фёдор Максимович. Кому я нужен.
− Ну не скажи. Ты молод красив, умён.
− «Умён» − на третьем месте? С каких это пор?
− Ты не обижайся, расставил по своим приоритетам, − рассмеялся он, приобнял меня, потряс руку: − Ни молодости у меня, ни красоты, увы и ах.
Фёдор Максимович блистательный препод, «приоритеты» − слово, которое никто на кафедре никогда не произнесёт, но Фёдор Максимович нога в ногу со временем. Всегда так было. Он мог увлечь. Он работал, в общем-то, не в самом крутом универе, но не выказывал недовольства по поводу тупости студентов, объяснял нашу скучную дисциплину на понятном им языке, что не просто, это должна быть врождённая способность.