Нужно отдать Яру должное – он ждет. Пока я мнусь с ноги на ногу, разглядываю его напряженные плечи, которые так подчеркивает безрукавка, и пытаюсь поверить в то, что еще вот-вот недавно он меня этими самыми руками…
– Давай так, Рит, – говорит, а я молниеносно реагирую на свое имя, – я не рвусь изливать тебе душу. Но готов ответить на вопросы, которые ты решишь задать. Думаю, нам обоим это нужно.
Он говорит со мной так, будто азбуку первоклашке объясняет – снисходительным тоном разжевывает элементарные вещи. Бесит. Язык третий раз прикусываю, чтобы не ответить в лоб все, что об этом разговоре думаю. Крючок-то заглотила уже.
– Что-нибудь из того было правдой? – спрашиваю детскую и наивную глупость.
По темному взгляду, резко метнувшемуся в мою сторону, без слов понятно: объяснять, что имею в виду, не нужно. Жаров смотрит внимательно, не отрываясь, даже вдумчиво как-то, будто решает, готова ли я его слушать. Готова! Уже пару лет как готова!
– Было, – слышу в ответ.
Вот так. Ни больше, ни меньше. Суть ясна, не придраться, но вопросы надо задавать посложнее. Хотя все равно резко отпускает. Спазм, похожий на тот, что сдавливал грудь, когда я сильно пугалась, уходит. От одного слова из четырех букв.
Жаров еще толком ничего не сказал, а я уже верю. Безнадега, да?
Силюсь продолжить, пробую подступиться с разных сторон, но будто ком в горле стоит. Вместе с выдохом, что не укрывается от Ярика, сажусь на таком расстоянии, чтобы загребущие руки не дотянулись до меня.
– Как… Как ты… – пытаюсь склеить из нелепых, разрозненных слов предложение. – Как ты справился там? – вымучиваю наконец.
– Справился. Это действительно именно то, что интересует тебя?
Взгляд с прищуром будит только заснувшие мурашки.
– Да, – говорю честно, потому что, как бы не злилась, чувствую вину.
Ярик пожимает плечами, словно ему все равно, о чем вещать, берет небольшой камушек и швыряет далеко-далеко. Порывисто, выдавая нервозность.
– Страшно было, – признается, ничуть не стесняясь. – Когда выкидывают из теплого, комфортного гнезда, всегда страшно. Мол, грохнулся – ползи. С переломанными ногами, сам и как хочешь. Ну это я, обиженный на весь мир, так считал. Сейчас понимаю, что отец не оставил одного, позаботился обо мне, доверив Кристине, – говорит о крестной, младшей сестре отца. – Общий язык мы нашли легко, но в Беверли-Хиллз, конечно, пришлось начинать с нуля.
Я подгибаю под себя ноги, чтобы принять позу лотоса, а сама всем существом тянусь к Ярику.
– Первый год было особенно тяжело. Я вообще не понимал, за что браться, с чего начать. Руки опускались. А потом благодаря нелепой драке в колледже познакомился с Майклом. – Я вспоминаю вечно мелькающего на его фотографиях чернокожего парня. – Он чуть ли не силой затащил меня и в футбольную команду, и в тусовку свою. Постепенно вроде бы и учеба наладилась. Ну а позже Крис подсуетилась, чтобы на финальном матче сезона меня спонсоры заметили. Так я получил билет со спортивной стипендией в Калифорнийский. И все было прекрасно, пока… – ухмыляется, – окончательно не запуталось.