Мне не нравится его поучительный тон. Мне не нравится реакция моего тела на слово «трахаться», такие выражения раньше не часто бывали в моей лексиконе. Я отворачиваюсь к окну, а ощущение, что проиграла в каком-то неравном бою. Это ведь стихия Жарова, я ничего об этой стороне жизни не знаю. Я только учусь, а он даже скидку не делает.
– Если ты обиделась, то зря. Я хочу залезть к тебе под юбку с того момента, как оттуда вылез.
Прыскаю от смеха. Искренне и не сдерживаясь.
– Ты такой дурак! – хохочу я, надрывая живот.
С ним столько эмоций «в первый раз». Я и правда другая с ним. Может, это не так уж и плохо?
– Не уверена насчет всей ночи, – тихо бормочу, – но я очень хотела бы заняться с тобой любовью. Трезвой, – добавляю вдогонку, потому что сама смущаюсь от слова на «л» в таком тесном пространстве.
Ярик слишком долго молчит, а я слишком трушу, чтобы на него посмотреть. Мы доезжаем в тишине до самого дома, вместе выбираемся из машины, вместе переступаем порог. А когда дверь захлопывается, я вздрагиваю, потому как чувствую теплое дыхание на шее и осознаю, что мы во всем доме действительно, совершенно, тотально одни.
– Любовью? – наконец тихо произносит Ярик, хотя шептать нет никакой надобности. – Будет тебе «любовью».
Call Me Karizma – Nails
Любовь… Можно ли заниматься ею без чувств? И что означает этот долгий, пронизывающий до костей взгляд Ярика? Обещание? Предупреждение? Я очень хочу знать, но боюсь шевельнуться. Сейчас при свете, пусть даже неярком, его глаза не кажутся темными, не страшат. Сейчас я вижу в них целую палитру оттенков – зеленый, золотой, оливковый. Дыхание перехватывает.
Жаров меня испытывает, нет сомнений. А я выдерживаю его взгляд. Вчера все происходило на эмоциях, спонтанно и неожиданно, как цунами, что сносит любые преграды и сопротивление на пути. Вчера некогда было думать, так все идет или нет, но то, что происходит сейчас, кажется таким правильным.
Медленный, маленький шажок вперед. Его рука идеально ложится на изгиб талии, мою ладонь приятно покалывает короткая щетина. У Ярика ямочки от улыбки появляются на щеках, и родинка, чертова родинка становится только заметнее! Под взглядом Жарова коленки дрожат, и мы почти падаем навстречу друг другу.
Этот поцелуй иной. Он терпкий, как мерло. Глубокий, чувственный. И при всем убийственно нежный. В голове крутится старая-добрая мелодия – «Killing me softly». Губы Ярика убивают меня прежнюю клеточка за клеточкой. После такого я никогда больше не буду той Ритой – наивной и неискушенной.
Жаров ведет руками вверх, обнимает лицо, и наши языки встречаются, а я тянусь ближе к нему, чтобы кожа к коже. Его тяжелые ладони спускаются по моей фигуре вместе с платьем, оставляют меня полураздетой. Я слышу глубокий вдох, пробирающий до дрожи, вижу, как расширяются зрачки напротив. Чувствую, я все чувствую. Это не может быть просто так.