– Девочка моя, – она гладит по волосам, прямо как в детстве, когда я прибегала к ней с разбитой коленкой и сдутым мячом, – он всегда смотрел на тебя по-особенному. Но секреты… это не самое хорошее начало для чего бы то ни было.
Мне хватает еще пяти минут в объятиях мамы, чтобы подзарядиться и вернуться к готовке. Мы заканчиваем откровенничать, но разговор оставляет слишком сильный отпечаток. Меня разрывает изнутри. С одной стороны, я согласна, что секреты – это плохо. С одной стороны, я дико хочу признания, огласки, хочу заявить на Жарова права и хочу, чтобы он назвал меня своей… кем? Девушкой? Наверное. С другой, все так шатко-валко, непонятно, неопределенно. Чтобы заявить о себе, нужно твердо стоять на ногах и уверенно шагать навстречу преградам, а сейчас даже мамины сомнения выбивают меня из колеи. Что будет, когда узнают другие?
Не все равно, что подумают остальные? – звучит в голове голосом Жарова.
Не все равно. Как бы ни храбрилась, я не такая, как он.
Если между нами несерьезно, если я попросту подписала себе приговор, я не хочу, чтобы кто-то узнал об этом. Ведь если наше общение останется секретом, может, и расставание будет не таким болезненным? Хотя кому я вру.
Правда, уже позднее на ужине ловлю взгляд Ярика и забываю – хоть и временно – о сомнениях. Разве можно смотреть так, когда все равно? Если да, то он самый гениальный шулер в мире.
Сразу после мы с Яриком уезжаем и впервые даже не врем. Мы идем в кино, взяли билеты в ВИП-зал на удобный диван. Когда я вижу места на последнем ряду, сразу думаю о поцелуях, но как бы не так! Диснеевский фильм про злодейку Круэллу, от которого я ничего не ждала, захватывает с первых минут. Мы смеемся, комментируем каждый шаг героев и подпеваем песням из семидесятых – и откуда только я их знаю? На нас даже шикает впереди сидящая парочка, а я показываю им язык, который Ярик тут же пытается откусить.
Сейчас «мы» кажемся мне такими… нормальными, что ли.
После сеанса последними выходим из кинозала, потому что остались смотреть волшебно красивые титры. Я внимательно слушаю Ярика, который сравнивает огненный наряд Круэллы с тем, что был на героине из «Голодных игр». Поддакиваю, обнимая в руках недоеденное ведро с карамельным попкорном, от которого слиплось, кажется, все. Ощущаю спиной жар ладони Ярика даже через майку, вижу искру в его глазах, когда он понимает ход моих мыслей, и…
– За-ая! – раздается где-то рядом, а в ушах звенит, как от пожарной сигнализации.
Не успеваю сообразить, откуда надвигается беда, как на Жарове повисает та самая Надя-прилипала. Она снова с подружкой. Сиамские близнецы, блин! И откуда только взялись?