Мужчина толкался в меня еще недолгое время, потом его тело сотрясла дрожь. И он глухо застонал. Внутри меня стало совсем мокро из-за его спермы. Он не торопился отстраняться. Я лежала под ним, не в силах пошевелиться.
Демид встал и спросил:
- У тебя кофе есть?
И не дожидаясь ответа, стал лазить по шкафам. Я натянула одеяло до подбородка. Смотреть на него обнаженного, мне было неудобно, несмотря на то, чем мы только что занимались.
Он же совершенно не стеснялся своей наготы. Затем, увидев, как я отворачиваюсь, надел трусы и штаны. И продолжил лазить по шкафам.
Найти там что-то кроме соли он все равно не мог. Проверив шкафы, он повернулся ко мне недовольное лицо и спросил:
- Когда ты ела? И что?
Как он понял? Признаваться в таком было еще более унизительно, чем заниматься с ним сексом, после того, что он сделал со мной. Это словно он из помойки достал выброшенного грязного котенка. А теперь раздумывает - зашвырнуть его назад или забрать домой.
Только этим котенком была я
- Лера, я задал вопрос, - его голос звучал требовательно.
Наверное, он привык командовать.
- Вчера утром последний раз.
Он пробормотал что-то матом. Что, я не расслышала.
Демид
Идиот, ты, Демидушка, как есть идиот. Ага, постройнела она. Жрать нечего, вот и постройнела. И синяки под глазами явно от счастливой жизни.
В душ бы сходить, но не в этом же клоповнике? И девушку тоже в душ отправить. А еще лучше вместе с ней туда завалиться. Сам себя останавливаю. Не надо так напирать.
- Одевайся, поехали поедим. А потом в гостинице номер снимем, в порядок себя приведем и в Москву поедем. Документы у тебя с собой?
Кивает. Губку нижнюю закусила, сейчас расплачется.
Не умею я утешать. Подхожу, притягиваю податливое тело к себе. Целую в губы. Она сразу же напрягается. Да, Власов прав. Зря я так поступил. Надо было поуговаривать, что ли. Долго теперь шарахаться будет?
- Давай, малышка.
Все время тянет ее лапулей назвать. Но я думаю, не стоит лишний раз вызывать ненужные ассоциации.
- Я пойду покурю. А ты собирайся. Этих не бойся. Поняла?
Кивает.
Мужик, который ломился к Лерке в дверь, сидит один на кухне. Перед ним бутылка с водкой.
Его разбитая рожа вызывает у меня желание разбить ее еще раз.
- Нехорошо так себя в чужом доме вести, - бурчит он.
- Нехорошо к чужим девкам лезть, - не остаюсь в долгу я.
- На ней не написано.
- Зато теперь до тебя все дошло.
- И часто ты, мил человек, в гости заходить планируешь?
- Тебе что за печаль?
Он что-то опять бурчит себе под нос и затыкается. На улице темно. Затягиваюсь сигаретой. И набираю Сивого.