Получив возможность двигаться, воительница, превозмогая нестерпимую боль внутри тела, моментально дотронулась до поверхности озера мглы, влив огромное количество энергии в запечатывающую формулу, все ещё пребывающую в ее сознании.
Восьмиугольная формация вспыхнула над детищем Бездны, и тьма начала отступать.
Девять — Десять: Мир утонет в темной взвеси.
Напоследок изрек близнец Тайхо, погрузившись в жидкую мглу, после чего та исчезла.
К сожалению, запечатывание озера тьмы не изменило к лучшему печальное состояние воительницы, которой становилось все хуже и хуже, она терпела страшный духовный урон и ничего не могла с этим поделать. Ее кровавые доспехи начали расплываться, превращаясь обратно в туман, а ноги предательски дрожали.
Опираясь на свое оружие, а точнее на верного компаньона, спасшего своего товарища в миг опасности, Тайхо пыталась изо всех сил прийти в себя, хотя бы на несколько секунд, чтобы переместиться в другое место, но ничего не выходило.
В какой-то момент, несмотря на всю силу воли, катастрофическое ухудшение состояние привело воительницу к потере сознания. Она, словно мертвая, рухнула на землю едва дыша.
— Великолепная битва, благородная Тайхо, — появился возле тела девушки, монах, — я не зря поставил на вас, с такой силой, падение повелителей зла вполне возможно. Теперь же, — подхватил он на руки воительницу, — я буду столь дерзок, что перемещу ваше тело в безопасное место, — добавил он, тут же переместившись прочь, подальше от эпицентра событий.
* * *
Тем временем…
Окраина столицы. Поместье Разящих. Древние катакомбы.
— Сложно поверить, но даже в таком месте люди с низкой культивацией смогли пострадать, что же там снаружи творится? — покачал головой Олан, осматривая скопление людей, вплотную сидящих друг к другу в узких коридорах древних подвалов.
— Нет смысла гадать, успокойся и наблюдай, — сидя в медитативной позе, изрек Трион, — я чувствую — духовные атаки прекратились, подождем еще немного и проверим, а пока, успокой людей как глава рода. Паникерство худшее из проявлений человека, нельзя его допускать.
— Как скажете патриарх, — поклонился Олан, — а что мы будем делать с секретностью? Теперь об этих катакомбах знает вся семья.
— Это лучше чем если бы этой семьи не стало, все тайное, рано или поздно становится явным, эти подвалы смогли сохранить столько жизней, они окупили себя, остальное неважно. Завтра у нас найдется много вещей о коих стоит подумать, и к несчастью, сей маленький секрет станет наименьшей проблемой.
— Да, все так, позвольте откланяться.