Зябко поежилась, садясь на крыльцо и кутаясь в бесформенную кофту.
Сколько я так здесь просидела, не сосчитать, но очнулась, когда тишину разорвал звук шин.
Наконец.
Вышел из машины, и с минуту-другую мы смотрели друг на друга. В его голубых недовольных глазах излишек командирской строгости.
— Зайди вовнутрь, — хмуро произносит. — Что из «поезжай домой и ложись спать» тебе не ясно?
— Первое-то выполнила.
— Ты раздета.
Меньше всего меня волнует сей очевидный факт. Гораздо сложнее разведывать детали.
— Адам, — дрожу всем телом, комкая рукава. — Что ты с ним сделал?
— Ничего такого, чего бы он не заслужил, — четко отвечает. — Поднимайся в спальню.
— А ты?
— Я в душ.
— Можно с тобой? — кусаю до крови губу, чтобы вновь не разрыдаться. — И почему ты задержался?
Абсурднее вопроса и не задать. Молодец, Агата!
Еще бы спросила:
«А Андрей умирал в припадке?»
Полная несуразица. Очевидно же, что его прикончили до. Шутка шуткой, но надеюсь похороны организовывать не придется. Я сразу слягу, на том и завершим.
Адам приблизился ко мне, напрягся, затем встряхнул головой и передёрнул плечами, как будто просыпаясь ото сна.
— Ну пошли.
***
Вот уже целый час он с особым усердием смывал с меня чужие прикосновения, оставляя на коже красные следы.
— Перестань, — хнычу. — Достаточно!
— Не плачь.
Черт. Он хотел уберечь от своей маниакальной одержимости, остыть, не трогать и не наговорить лишнего. Лучше бы спать легла, не дожидаясь его.
— Если ты так будешь делать, — стараюсь говорить, как можно уверенно и убедительно, — то я уйду от тебя.
Вмиг и без того суровые черты лица заостряются, приобретая угрожающий вид.
— В глаза смотри! — холодные пальцы взяли меня за подбородок, приподняв его и смерив долгим, пристальным взглядом. — Повтори!
— Не кричи! — в тон ему. — Думаешь не смогу?
С вызовом смотрю на него.
— О милая, наивная Агата, — подхватывает под ягодицы, припечатывая к кафелю. — Надеешься убежать от грозного серого волка?
Усмехнулась, и истерически рассмеялась. Боже, мы точно сумасшедшие. Стоим друг друга.
— Не поймаешь, — обнимаю его за шею, скрещивая лодыжки за спиной. — Волчооонок.
Рычит от досады, не нравится ему это прозвище. Ну ничего, поглядим.
Он резко вставляет палец внутрь меня, вынуждая изнывать по его прикосновениям. Жаждать. Поддаваться порыву. Входит и выходит. И уже нет сил противостоять этому. Я бесстыдно насаживаюсь на него, прижимаясь губами к его виску и раскачивая бедрами, но он крепко сжимает, давая почувствовать свою эрекцию. И между тем вставляет другой… Мне стыдно за себя потому, как я с трудом подавливаю стон.