— Маленькая…хочу тебя, — на выдохе говорит. — Не представляешь насколько.
Его член заменяет пальцы, и он начинает, не спеша двигаться во мне, наслаждаясь… Покрывает поцелуями мое лицо, прикусывая мочку уха… Я полностью сосредотачиваюсь на своих ощущениях, забывая о всех невзгодах, отключая мозг, впадая в нирвану…
Дыхание учащается, когда размеренный ритм толкает нас выше и мы оба подходим к пику наслаждения.
— Адам! — кричу, и тело пронзает дрожь.
Он изливается горячим густым потоком, до последнего. До тех пор, пока я обессилено не повисаю на его шее.
Где-то в остатках разума, всплывает проверить свой цикл, но Адам не дает развить эту мысль.
Его последняя фраза заставляет встрепенуться и испуганно замереть.
— Ты больше не выйдешь из этого дома.
Eсли хoчешь
пoдчинить себе все,
пoдчини себя рaзуму.
Артур Шопенгауэр
Агата
Последнее время на меня наступила полная апатия вперемешку с безнадежностью и тупой болью в груди. Отрицание сменилось вялой покорностью, недовольство подавленностью. Я перестала принадлежать сама себе, будто бы вокруг создали кокон и залепили просветы внутри него, чтобы скрыть от солнца и не дать поглотить это чувство — свободы. Она стала иллюзорна, как и все в этом проклятом доме. Стены давили со всех сторон, навевая еще более мрачные мысли, разбивая надежды и планы.
Два раза ко мне приезжал психолог, задавая отнюдь не самые щекотливые вопросы, но и эти моменты казались отдушиной. Проводить какие-то часы с другим человеком, видеть его вживую это ли не благодать? Раньше я этого не ценила. Ныне же, все иначе.
Совершенно.
Он говорил, что интроекция — явление распространенное. Вслед за подобным временным упадком сил обязательно последует волна подъема. Спадет нервное напряжение, безразличие и головная боль. Нужно лишь найти во всем этом положительные аспекты.
Чушь.
Спустя пять месяцев, окружающее начала воспринимать как в тумане или полусне, погружаясь в странное состояние, из которого так и не могу выйти. А потом я перестала считать дни. Дни своего заточения.
Но сбежать пробовала. И не единожды.
Его чрезмерный контроль загнал меня в клетку. Я не вижу этому конца. Придется идти на крайние меры. Если он не хочет меня выпускать, то выход найду сама. Закидываю в рюкзак необходимое. Для начала, поеду жить к Маше, а дальше посмотрим.
Я дождалась, пока шаги Адама стихнут, и тайком выбралась из комнаты. Он должен был поехать на работу, поэтому это идеальный шанс. Всё было спокойно, и набравшись храбрости: спустилась на цыпочках по лестнице, прошла по гостиной до коридора…