А вот по поводу убийства заведено уголовное дело, его и нужно распутывать.
— Если это так и ваша вина в ходе следствия будет доказана, я привлеку Ковалеву как вашу соучастницу! — жестко припечатал Уваров.
Макс молчал. Он в ужасе представлял себе, как может все обернуться и для него, и для Кати, если настоящего убийцу так и не найдут и все обвинения полетят в Громова. А он потянет за собой и Катю, которая даже знакома с Карамышевой не была!
— Могу я узнать, в чем именно она солгала?
— Узнаете. Чуть позже. А сейчас попрошу вас пересесть за стол к моему помощнику. Вы будете сидеть спиной и не поворачиваться, пока я не скажу.
«Черт знает что творится!»— думал Макс, пересаживаясь.
В кабинет вошла Надежда Николаевна Романенко, в неизменной соломенной шляпке.
— Я пришла, как вы просили.
— Прошу, — Уваров привычным жестом показал на стул. — Надежда Николаевна, повторите, пожалуйста, еще раз все то, что рассказывали мне сегодня ранее.
— Мы с семьей позавчера возвращались после ужина. А на каждом этаже есть небольшая оранжерейка, вы же знаете! Вместо одного номера — холл с диванчиками и стойками с цветами, столик с журналами, — быстро щебетала женщина. — Вот мы с дочкой и пошли растения смотреть — я ж ведь страсть какая любительница! У меня дома каких только нет! И в комнатах, и на участке…
— Во сколько это было? — перебил ее следователь
— Около восьми часов вечера. И в это время из номера Леночки — мы познакомились с ней во время их с сестрой заселения, хорошие такие девочки, улыбчивые, вежливые — доносились громкие голоса, мужской и женский. Там явно о чем-то спорили! Ну, я не обратила особого внимания, мало ли что… Я ж ведь гипоцирту увидела! А я ее так давно ищу!
— Поясните, пожалуйста.
— Это цветок такой, довольно редкий. И он сейчас цветет в оранжерее. Красиво так цветет, оранжевые такие цветочки необычные…
— Что произошло дальше, Надежда Николаевна?
— Дверь комнаты Лены хлопнула, и раздались шаги, кто-то направился в сторону выхода.
— Вы видели, кто это был?
— Нет, — женщина покачала головой. — Только слышала. Я в этот момент спиной стояла, думала, как бы лучше… Вы же сказали, что мне за это ничего не будет? — вдруг залебезила перед следователем Романенко. — Это же не воровство, правда? Подумаешь, веточку захотела взять! Не убудет от цветка, он там вон какой большой стоит! А мне радость, я давно о таком мечтала…
— Ничего вам за это не будет, успокойтесь. Воровать, конечно, нехорошо, но в данном случае я это даже воровством назвать не могу. Продолжайте.
— Ну, я думала, чем можно аккуратно стебелек отрезать, потом в баночку его с водичкой… До дому довезу, нам часов восемь на машине, а там пересажу по всем правилам… В общем, я пошла в номер за ножницами маникюрными, они у меня очень острые! А там дочка попросила ей сарафан погладить, и муж рубашку, я пока то да се… Когда освободилась, пошла резать, — Надежда Николаевна выдохнула и сделала небольшую паузу. — Из номера Леночки опять доносились громкие крики! — она печально вздохнула. — Я еще подумала: вернулся, что ли, тот изверг? Сколько же можно орать? Еще хотела постучать в дверь, спросить: может, помощь какая нужна? Эх, почему я не постучала! Может, Леночка жива бы осталась! — у женщины на глаза навернулись слезы.