— А не надо ничего предъявлять, — руками притягиваю Андрея ближе к себе, чувствуя под ладонями скачущий пульс сонной артерии, загнанно качающей кровь к затуманенной ревностью голове. — Нашёл себе соперника. Смешной.
Веселья Андрей не намеревается разделять, хмуря лоб, как капризный мальчишка. А мне так и хочется его успокоить, но в то же время насладиться сполна тем, что Крутилин такой собственник. Привстав на цыпочки, целую в лоб, касаясь напряжённой морщинки, что сосредоточившись между Андрейкиных бровей, придаёт суровость.
— Чего ты боишься? Или кого? — плотнее жмётся ко мне, словно напрягаясь в ожидании и утверждаясь в порыве защитить меня от кого угодно. А такой подход к делу очень льстит, ещё раз доказывая что Крутилин настоящий мужчина, берущий ответственность за свою вторую половинку.
— Как минимум Софу, — даже слегка вздрогнув, произношу имя начальницы, прекрасно помня в какой щенячий восторг она пришла узнав о нас с Андреем.
— А как максимум?
— Мне и мамочки твоей хватит ревностно тебя опекающей. Вспомни тот разбор полёта. Знатно она нас тогда раскатала.
— Мне всё равно. Слышишь? И тебе должно быть всё равно, пока я рядом тебе нечего бояться. Ок?
— Всё слишком красиво, чтобы быть правдой. Где подвох? — озвучиваю сомнения, крутящиеся в голове забубенным хороводом.
— Нет никакого подвоха. Пора выйти из сумрака, Зановская, — шепчет он, опускаясь губами от мочки уха к впадинке под горлом, оставляя влажные следы на шее. — Ты персональная заноза моего сердца и все должны знать об этом. И никто, — куснув кожу на острой ключице, тут же лизнул отпечаток страстной нетерпеливости. — Никто не может безнаказанно пялиться на тебя.
Смотрю сначала с удивлением, потом с пристрастием, тщательно оценивая серьёзна ли сейчас его речь. И как ни странно ловлю себя на мысли, что он вполне искренен в своём признании. Раздувая во мне горделивый шар, из-за которого становится трудно дышать. Он сдавливает органы внутри, тут же заполняя просветы жаром, прижигая ответным чувством некогда кровоточащие ранки. Даруя эйфорию, ту которую оказывается можно испытать без посторонних стимуляторов, а лишь всецело принадлежа любимому. Получая столько же сколько отдаёшь сама, наравне, безлимитно и без всяких претензий.
Осекаюсь, запрещая думать о плохом. На моей улице давно должен быть праздник, я выстрадала и заслуживаю наконец-то счастья.
— Пойдём к тебе в кабинет? — томно выдыхаю вопрос, в тайне надеясь, что он не откажется. — Я утром не дождалась тебя, а сейчас без дозы гормонального всплеска работать не смогу.