— Ты какой-то недоделанный получился, — не получив желаемого поцелуя, расстроенно вздыхаю. — Ямочка только одна.
Мило морщит нос, невольно заставляя меня улыбнуться в ответ. И между нами рушится стена, ну или по крайней мере дает трещину, совсем маленькую, но через которую уже виднеются наши прежние дружеские отношения и я любуюсь ими с ностальгической нежностью. Хотя прекрасно понимаю, что вернуть всё на свои места со стопроцентной точностью невозможно. Тем более, что губы так и манят своей запретностью, от которой моментально пузырится азарт.
— У меня с другими опциями зато всё на уровне.
Андрей выпрямившись, отступает наконец-то в сторону, дав мне возможность вдохнуть полной грудью. Некоторое спавшее напряжение вновь поднимает со дна устаканенного подсознания мутный осадок, оставшийся там с тех пор, как мы попробовали закопать топор войны, но лишь удачно замаскировав его до поры до времени.
Одергиваю саму себя, чтобы смущенной дурочкой не кинуться теребить волосы. Прячу сжатые кулачки в теплых рукавах свитера, неугомонно ковыряя выпущенную петлю, преднамеренно отвлекаясь от разворачивающегося зрелища.
Ловкие пальцы расстёгивают одну пуговицу за другой, ослабляют узел галстука и не развязывая его полностью, Андрей снимает через голову постоянный элемент делового костюма.
— Отвернись, — жестом показывает, что мне нужно проявить воспитанность, ну или хотя бы для виду смутиться.
— Че-го я у тебя там не видела?
Не собираюсь отворачиваться и пропускать стриптиз, завороженно наблюдая за неторопливыми движениями стаскивающих с крепкого тела одежду, демонстрируя широкие плечи и ключицы усыпанные засосами и следами бурно проведенной ночи. В этом весь он: без тени сомнения, без малейшей попытки смыть с лица откровенное себялюбие, Андрей бахвалится передо мной и неминуемо входит в раж, заметив как я рассматриваю красноватые отметины «ночных подвигов».
— Это была промо акция, дальше уже за деньги, — отворачивается, чтобы после мимолётно посмотреть на меня через плечо, подмечая изменения моего лица. — Что не так?
— Сколько надо было заплатить, чтобы так спину тебе исполосовать?
От лопаток до пояса убегают параллельные багровые борозды, немые свидетели страсти, с которой девичьи ноготки терзали кожу Крутилина, превращая её в высоко-художественную картину похоти. Эти полосы лишний раз доказывают какой Андрей сексуально активный бабник и виртуоз в постели.
Не нужно даже воочию видеть, чтобы догадаться, как Андрей упивается своим превосходством и бессовестно возводит себя в ранг «самого лучшего любовника». Я буквально чувствую гордыню, исходящую от него горячими волнами, прошибая в пот. А вот во мне бушует торнадо, неистово вращая всевозможные чувства: жалость к себе, и отвращение к той женщине, которая изнывая, выцарапывала доказательства.