Я молчу, но делаю это из последних сил и чтобы в край не разозлиться, крутанувшись в кресле, отворачиваюсь к нему спиной. И не потому что боюсь потерять контроль при виде едва одетого тела, а потому что способна от злости расправиться с ним. У нас такими темпами не получится наладить мосты, Андрей ведёт себя как призовой идиот, а я готова его придушить.
— Пожалуйста, сдай мой костюм в химчистку.
Слишком быстро голос становится лилейно ласковым, а через секунду передо мной возникает холодная сталь его глаз, кусающая, до боли холодящая все внутренности, замораживая раскрывающееся навстречу ему запертое естество. Всё слишком запутанно и туманно, чтобы поддаться искушению и откинувшись на подголовник кресла, дотянуться до губ, маячивших на уровне моего лба. Андрей продолжает стоять за спиной, нависая надо мной вниз головой, параллельно поглаживая плечи, на которые слегка опирается.
— Не злись на меня. Ладно? Я знаю, что очень часто бываю мудаком, но ведь ты всё равно меня любишь, а я тебя…
Он не заканчивает фразу, а я зажмуриваюсь сильнее, чтобы сдержать под веками яркие вспышки калейдоскопа, складывающиеся разноцветными пятнами то в зовущие полуоткрытые губы, то в нежные руки, то вовсе в смятые простыни.
Влажное прикосновение к кончику носа отрезвляет меня, высмеивая дурацкие мечтания о поцелуе, настоящем и по-взрослому. Андрей умело возвращает меня с небес на землю и подхватив сумку, убегает из кабинета.
Провожу весь день в сугубо рабочей обстановке, не отвлекаясь ни на кого, если не считать двух получасовых созвонов с Крутилиным и бесконечной переписки с ним же. А ближе к вечеру, когда он пропадает из зоны доступа, я работаю усерднее.
На самом деле, я настолько погружена в материалы, оставленные мне Андреем, что замечаю присутствие постороннего, лишь когда знакомая рука с широким кожаным браслетом плотно сидящем на запястье, захлопывает крышку ноутбука. Поднимаю голову и оказываюсь в плену холодных и обветренных губ. И поцелуй получается вымученным, доставляющим неприятный дискомфорт с контактом потрескавшихся губ. По ощущениям словно ешь киви прямо с кожурой, от которой зудит кожа исцарапанная сухими трещинками, а смачиваясь слюной пощипывает.
— А если бы я не сохранила файл? — оторвавшись от требовательного рта, выдыхаю я.
— Я тебя слишком хорошо знаю, ты сохраняешься после каждого слова.
Довольно резко выдергивает меня из удобного кресла, запирая в объятиях. Вадим разминает мне скованные долгим согнутым состоянием мышцы шеи, а та натужно поскрипывает под пальцами, напоминая что силы в этих руках больше, чем предостаточно, чтобы свернуть позвонки и не дрогнуть. Появившийся секрет может привести именно к таким печальным последствиям, если вдруг до Штриха дойдут мои игрища с Андреем.