— Наши отношения закончатся только тогда, когда я этого захочу. От меня не уходят, тем более к другим.
Вадим резко подскакивает, от чего стул опрокинувшись, гулко ударяясь о радиатор, разрезает воздух, сотрясая его вибрирующей музыкой. Преодолев расстояние ко мне двумя шагами, вырастает передо мной. Неторопливо гладит шершавой ладонью щеку, заставляя слегка поморщится от грубых прикосновений. Затаив дыхание в ожидании дальнейших его действий, внутренне сжимаюсь от страха. За долгие годы знакомства с Вадимом, чёткое осознание того, что ждать от него можно чего угодно, плотно сидит в моей голове, умея вовремя нажимать на стопы.
Он запускает руку в волосы и сжав их в кулаке, с надрывом притягивает к себе так близко…что в удущающем мареве трудно вздохнуть. Невыносимо больно дергает, побуждая повернуться для его удобства, не считаясь с тем, что причиняет дискомфорт. Шепчет на ухо, вкрадчиво, до мерзкого помутнения разума.
— Ну зачем тебе этот сопляк? Поигралась и хватит, — очередной рывок, теперь уже вверх, заставляя привстать на носочки, уткнуться губами в злобно напряжённый рот. — Ну захотелось тебе молодого тельца попробовать, зачем же семью рушить? — царапает по-живому, зная как я реагирую на обыденное слово «семья», которой по сути у меня никогда не было. — Потрахалась, спустила пар и к ноге.
Так чётко обозначив мне моё место, сверлит мутной зеленью глаз, выискивая доказательства доходчиво ли объяснил или всё же необходимо применить дополнительные аргументы.
— Знаешь, лучше так. Как-то чище и искренне выходит, нежели с тобой. Когда ты метишь меня как товар какой-то, лишь бы отбить охоту у других иметь со мной что-нибудь общее, а в итоге и сам теряешь интерес. Ты как скот себя ведёшь, — болезненно выдыхаю сквозь стиснутые зубы, теряя силы при воспоминаниях о наших больных отношениях, в которых давно тесно, удушливо и противно.
— Чище?! — прыснув со смеху, понижает голос, будто собирается раскрыть секрет. — Поюзать тебя между ног может каждый, но… Пойми, такая, как ты не для благовоспитанного Андрея.
— А какая я? — сглотнув, выдаю вопрос раньше чем понимаю, что не стоило его задавать.
И снова тянет волосы, сильнее и отчаяннее, увлажняя мои глаза слезами. Непрошенными, но жгучими, как в детстве, когда незаслуженно ругали за провинности сестры, и ты молчишь, понимая что правды не донести.
— Ты же порченная во всех смыслах, грязная девчонка, — касается губ, терзая зубами нежную плоть до привкуса крови, до громкого всхлипа, распаляющего его еще сильнее. Учащая пульс, делая дыхание рваным, прерывистым с отголоском триумфа надо мной. С голодом, сильнее и жёстче впиваясь поцелуем. — С таким прошлым как у тебя, ты никому не нужна.