«Порой, в зеркальной глубине
Проскачет рыцарь на коне
Ее не видит он во сне,
Волшебницу Шалот».
Он, казалось, околдовал класс. Я посмотрела на него — действительно посмотрела — в первый раз. Его волосы были такими темными, что казались почти черными, и они завивались на висках. У него были темные глаза, крупный нос, который выглядел так, будто когда-то его ломали, и небольшая щетина на подбородке. Его тело было худым и жилистым, плечи сильными, руки загорелыми и мускулистыми. Я видела татуировку на правом плече, выглядывавшую из-под футболки. «Должно быть, он выпускник», — подумала я.
Я почувствовала комок, подступивший к горлу, когда Адам закончил чтение и поднял глаза. Я смотрела на него, разинув рот, он поймал мой взгляд и улыбнулся. Я покраснела до кончиков ушей и быстро отвела глаза.
— Спасибо тебе за это, Адам, — сказала доктор Рассел и начала читать лекцию о поэме, рассказывая об артурианской легенде и форме баллады, о том, что поэму можно рассматривать как аллегорию женского желания и бла-бла-бла. По крайней мере, так я записала в своем блокноте. Я едва слышала, что она говорила, потому что была слишком занята, стараясь не смотреть в сторону Адама.
Как раз, когда урок подходил к концу, доктор Рассел объявила, что возвращает наши последние работы.
В классе раздался общий ропот предвкушения и трепета — доктор Рассел была печально известна своей крутизной в оценках. «Твоя проза ковыляет, как хромой цирковой пони», — написала она однажды на чьей-то работе. Когда доктор Рассел подошла ко мне, я почувствовала, как похолодели руки.
— Приходи поговорить со мной в рабочее время, — сказала она, протягивая мне работу.
Я побледнела, перелистывая страницы и готовясь к уничтожению. Она написала всего одно предложение карандашом.
Очень приятно читать. Высший балл.
Я почувствовала, как меня захлестнула волна радости и благодарности. Прижав работу к груди, я развернулась, чтобы уйти, и столкнулась с Адамом, который стоял позади меня.
— Ой, — воскликнула я, обнаружив, что прижимаюсь к груди Адама.
Он был высок, намного выше меня. По меньшей мере, шесть футов (прим. ред.: 182, 88 см).
— Прости, — пискнула я, снова покраснев и едва осмеливаясь поднять глаза и встретиться с ним взглядом.
— Ты ведь Энн, верно? — спросил он, улыбаясь мне.
— Да, — промямлила я, удивляясь, откуда он знает моё имя.
— Я Адам, — представился он. — Послушай, мне нужно бежать на работу, но я бы хотел узнать, не будешь ли ты свободна, чтобы попить кофе сегодня вечером, может быть, около четырех? Когда я закончу свою смену.