, *
эмоция ненужности, *
эмоция страсти, *
эмоция насыщения, хотя мыслительный компонент в каком-то виде, пусть даже не в тексте толкования (впрочем, у А. Вежбицкой о толковании в этом месте речь не идет), в полной семантической структуре слов
голод и
насыщение, по-видимому, содержится. Чувство голода неприятное, и человек, его испытывающий, активно пытается найти способ избавиться от голода: он думает о еде, где и как добыть ее, как утолить голод. Чувство насыщения (в отличие от чувства пресыщения), наоборот, скорее оценивается как нейтральное или приятное. А сочетаний типа английского
feeling of heartburn, букв. ‘чувство изжоги’, в русском языке нет — в Национальном корпусе русского языка мы не нашли ни одного вхождения из парадигмы сочетаний
чувство изжоги и (
по)
чувствовать изжогу. Это означает, что языковая сочетаемость слов
чувство и
эмоция, как и слов
feeling и
emotion, — вещь достаточно прихотливая и является национально специфичной. Полностью объяснить ее природой и внутренними свойствами обозначаемых референтов, то есть в данном случае свойствами соответствующих состояний, чувств или эмоций, не всегда удается.
В описании смысла слов и словосочетаний того или иного естественного языка нередко отражаются серьезные разногласия между исследователями по поводу природы и функций эмоций, в частности, ставится вопрос, является ли данная эмоция чисто биологической или она культурно и социально нагружена. А ведь уже давно выяснено, что эмоции — это конструкты с самыми разными функциями: физиологической (ср. такие внешние проявления эмоций, как сердцебиение, покраснение или побледнение кожи, расширенные глаза, потение, мочеиспускание), когнитивной (см. проблему включения мыслительного компонента в интерпретацию различных эмоционально окрашенных ситуаций или проблему распознавания эмоциональных отношений, выражаемых, скажем, лицом или руками), экспрессивной (телесная выразительность, «игра лицом и телом»), регулятивной (анализ копировальных и защитных механизмов для минимизации, уничтожения или поддерживания эмоции, обоюдный мониторинг и оценка эмоций участниками диалога). И каждая из этих функций по-разному взаимодействует со многими другими составляющими жизненного опыта людей и параметрами их интерактивного поведения.
Мы не случайно остановились здесь на работах А. Вежбицкой (Вежбицкая 1999; см. также (Вежбицкая 1992)) и на идеях и положениях, изложенных в трудах таких отечественных лингвистов, как В. Ю. Апресян и Ю. Д. Апресян (В. Ю. Апресян, Ю. Д. Апресян 1993; Апресян 1997) и Л. Н. Иорданская (см. ее статью о слове «чувства» в (Мельчук, Жолковский 1984)). Вклад лингвистов в разрешение спора о том, что первично: чувства или эмоции, — очень высок. Постепенному разрешению этого спора способствуют (а) осознание релятивизма самой проблемы разграничения чувств и эмоций — ведь всякий раз с самого начала должно быть понятно, о чем именно идет речь, о чувствах и эмоциях или об их языковых и невербальных семиотических концептуализациях, то есть о физиологической и биологической природе чувств и эмоций или о том, как они представлены в данном естественном языке и соответствующих этому языку невербальных знаковых кодах; (б) тщательный анализ русских слов