– Пусть возьмёт Дмитрий, ему нужнее… Его там ждут, а меня никто нигде и искать не будет, – сказал Тишинский.
– Не уж то прям совсем никто? – спросил Старцев.
– Всю жизнь я копался с этим металлом, думал, что пользы много от этого. А сейчас оглядываюсь на эти почти пятьдесят лет, и знаю, что ошибался, ведь вернуться некуда. И сделать ничего великого так и не удалось…
Дмитрий прикусил губы и развернулся к своему монитору.
– У тебя же Салах, вроде тоже никого нет? Ты боишься, что вот так вот всё кончиться.
Салах отрицательно покачал головой.
– А чего смерти боятся? Она приходит за каждым. Я повидал столько этого во время бунта на Венере. Тогда взрывы были повсюду, и если они не убивали тебя, то убивала жара. Смерть здесь это не самая страшная смерть из всех возможных.
– То есть ты бы даже не хотел оказаться где-то подальше отсюда?
– Нет, ведь я всю жизнь шёл сюда. Каждое моё решение, каждый поступок вёл к тому, что я окажусь здесь. И если я захочу убежать, значит, я буду спорить с верностью принятых прежде решений, а это глупо. Ведь они сделали и меня таким, какой я есть. То есть я буду спорить с самим собой, что очень пагубно отразиться на нашей работе.
– Ты считаешь, что всё в жизни последовательно? – уточнил Жозеф. – И что? Неужели ты отрицаешь даже малейший фактор случая?
– Случай – это план другого человека, который ты не смог просчитать, и жизнь состоит из этих случаев. Но то кем я являюсь чужие планы не определяют, здесь важны только мои действия. Меня этому научила история с черепахой.
– Точно, ты же так и не рассказал мне её. Что там с черепахой то, – с улыбкой сказал Старцев.
– В детстве я очень хотел себе птицу с какой-нибудь яркой окраской. Не помню откуда взялось это желание, но точно знаю, что я постоянно смотрел передачи, читал книги и даже научные исследования о ласточках, попугаях, голубях и прочих пернатых. Я ежедневно говорил родителям, как сильно я хочу, чтобы у нас жила какая-нибудь птичка. Как-то раз я даже притащил домой с какой-то помойки клетку для неё. И я думал, что на мой шестой день рождения мне наконец её подарят, но получил я рептилию в панцире. Как же я был зол на всех и особенно на эту черепаху, а сестра старшая мне сказала так: «Черепаха почти как птица, тоже рождается из яиц и также съедобна. Однако у неё есть преимущество, она от тебя не улетит». Я в тот день никому больше ничего не сказал о своём недовольстве, потому что в ответ я бы получил всё те же слова. А ведь в птицах меня прельщал именно их полёт, то как они умеют парить над землёй. Черепаха же лишь медленно перебиралась по клетке, которую я подобрал для своей птицы. И вот в один из дней, когда я сидел перед этой рептилией, я не выдержал и сбросил её вниз с третьего этажа, чтобы доказать, что черепаха не способна на то, на что годятся даже маленькие пташки. Сестра сбегала за ней и меня отчитали за жестокое обращение с животными. Правда, черепаху это не спасло, поскольку через пару часов на неё свалился шкаф, который разбирала сестра. Он то её и раздавил. По-моему, это была прекрасная иллюстрация жизни, ведь я бы не сбросил черепаху, если бы когда-то до этого не посмотрел передачу о том, как птицы учат летать своих птенцов, или если бы сестра не сказала, что черепахи лучше птиц. Всё случилось именно так, как и должно было, исходя из более ранних поступков.