- Молодой человек! - я приняла людской вид и подошла в плотную к парочке. - Кажется, девушке плохо. Может стоит её разбудить и поскорее вернуть в тело?
- Это ты думаешь, что ей плохо. А ей на самом деле хорошо. Ей уже никогда не будет плохо. - смакуя каждое слово, ответил мне парень с до боли знакомой алчной улыбкой маньяка. Понимание того, кто находится передо мной, пришло очень быстро. Инквиз. И он с нескрываемым удовольствием садиста впитывал холодок ужаса, который резким спазмом сдавил моё сознание, заставляя застрять ответные слова где-то в горле. Я боялась пошевелиться и произнести хоть какой-то звук. За шестнадцать веков жизни у меня сложился стойкий рефлекс впадания в ступор перед этими мерзавцами. Как будто все шрамы, оставшиеся после их пыток, разом начинали саднить, вымещая из рассудка способность сопротивляться.
- Можешь говорить. - обманчиво ласково произнёс инквиз, смотря на меня исподлобья. - Я намерен услышать слова благодарности.
- За что? - мой голос прозвучал предательски сипло.
- Она приходила убить тебя. - садист указал пальцем в сторону девушки, продолжая гипнотизировать меня взглядом. - Но мы хотим, чтобы бессмертие Тёмной Кошки длилось вечно. Ты такой лакомый кусочек. Всегда нарушаешь правила. Нам было бы скучно без сумасбродки Айрин. И знаешь... - инквиз склонил голову набок. - Лично у меня на твой счёт сегодня были другие планы, но как отказаться оставить парочку шрамов на твоем личике? Ведь они никогда не заживут, если нанести их этой прелестью...
И в следующий момент я остолбенела окончательно. Мой псевдопоклонник достал из-за пазухи нож Охотника. Значит эта девушка - Кира?! Её ставка в штоссе на убийство была ставкой на убийство меня?!
Чтобы убедиться в правоте своей догадки, я быстро шагнула к девушке, присела на корточки и отбросила волосы с её лица.
- Да-да. Это она. Можешь не сомневаться. - слова инквиза прозвучали абсурдно по-дружески и так близко, что на моем виске ядовитым жаром отпечаталось его дыхание. - Теперь лилит не сможет навредить тебе. - садист по-отечески погладил меня по голове, а потом резко рванул за косу, вынуждая встать. Схватил одной рукой за шею, а второй приложил нож к моей щеке лезвием плашмя, нарочито медленно поворачивая его на остриё в районе глаза. В этот момент я, как дрессированная, задышала часто-часто, и, о небо, как я ненавидела себя за это.
Где-то на границе сознания яркой вспышкой зазвенела мысль, что никто из существ во всех мирах по-прежнему не вызывает у меня такого огромного ужаса и мощного паралича одновременно, как инквизы. Обычно я всегда стараюсь защититься, обязательно ввяжусь в драку. Но с инквизами эти способности отрубает напрочь. И ведьма превращается в безропотную овечку с комплексом жертвы. Почему? Потому что они никогда не шутят в своих угрозах, всегда доводят дело до конца так или иначе. Воспитывают в нас стойкое чувство неотвратимости наказания. Внушают справедливость своей жестокости через ласковые речи и мягкие касания перед применением пыток.