- Какую игру ты и твои сестры затеяли в этом городе? - вкрадчиво спросил садист, продолжая давить клинком мне на лицо. - Что вас связывало с Кирой? Почему она решила убить тебя?
По любимой традиции своего ордена мерзавец сыпал вопросами, не останавливаясь.
- Лю... Виртод... - пролепетала я, хриплым от вязкого страха шепотом.
- Мне нужен внятный ответ, девочка. - инквиз тряхнул меня за горло, и от этого движения кончик острия ножа холодным жалом воткнулся мне в скулу. Я инстинктивно зажмурилась. - Смотри на меня. Говори чётко и в голос. Ты же не хочешь не узнать своё дивное личико в зеркале? - садист ласково провёл большим пальцем мне между бровей, разглаживая мимическую складку кожи и вынуждая тем самым открыть глаза. - Умница. Дак что вас связывало с Кирой?
- Лю. Виртод. - чуть откашлившись, тихо повторила я. - Виртод! - имя моего полукровки вырвалось из меня криком отчаяния.
Инквиз ненадолго замер в задумчивости, а через минуту его внимание было сосредоточено уже не на мне.
- Ты её слышишь. Так мило. - садист удивлённо бросил тени, возникшей за моей спиной.
- Слышу. Всегда. - уверенно прозвучало в ответ знакомым низким голосом. И я уже не помню сколько лет так не радовалась этому голосу. Лет двести точно.
- Отпусти её . - процедил Виртод, немного приблизившись, и чуть оскалил клыки. Я чувствовала это кожей.
- Влюблённый вампир? Такое в природе существует? Кошечка, видимо ты лакомая не только для нас. - инквиз с ухмылкой покачал головой, а потом рывком развернул меня лицом к полукровке. Наслаждаясь тем, как я боюсь сделать лишнее движение или даже заговорить без разрешения, садист медленно провел острием ножа по моему подбородку.
- Отпусти её и проваливай. - выделяя каждое слово, с нажимом повторил бегемот, и жёлтый огонь его глаз стал угрожающе ярче.
- Неужели она действительно настолько дорога тебе, вампир? - не унимался инквиз. - Теперь ведь и ты попадёшь под раздачу. Хотя, конечно, крошка очень аппетитная, согласен. - мерзавец показательно втянул запах моих волос и провел по виску отвратительно длинным влажным языком.
Ощущение мерзости от такого прикосновения напрочь затмило чувство самосохранения, и я дёрнулась в сторону от инквиза. Нож Охотника полоснул меня по правой щеке. Горячая, пронзающая боль заставила сначала оглохнуть, а затем онеметь всем существом. Картинка перед глазами перестала быть цветной. Но перед тем как она погасла окончательно, я увидела черную бездну в глазах Виртода, пришедшую на смену желтому огню, и беззвучную агонию инквиза, тело которого разлеталось на сотни тысяч осколков.