И еще могла побороться за ведущую инициативу.
Едва отстранившись, я стащила с него свитер, потянулась к застежке на джинсах, пальцами скользнула за край боксеров и провела ладонью по возбужденной плоти, вскидывая голову, чтобы увидеть, как затуманивается взгляд моих любимых глаз, но продолжить не успела – Глеб резко подхватил меня под ребра, больно стиснув, и со мной на руках наугад добрался до дивана. Я цеплялась за него, его плечи, спину, как кошка, пытающаяся всеми силами избежать падения. Закинула ногу ему на бедро, и он, подхватив меня под коленку, впился жадным поцелуем в мою шею, чуть выше ключиц. Затвердевшие соски под тонкой майкой болезненно терлись о его обнаженную кожу. Из моей груди вырвался маетный стон; здесь и сейчас мне хотелось большего, хотелось поддаться ему, почувствовать его, ощутить его мощь в себе, до предела. Я что-то бессвязно бормотала ему в ухо, не вполне уверенная, что мои слова действительно можно разобрать. Мне так сильно хотелось до него донести… Что-то важное, безотлагательное…
Что мы всегда будем вместе, даже если в этом будет заключаться фееричный конец для нас обоих, и что я никогда не смогу от него уйти, даже если по каким-то причинам он слепо уверен в обратном.
До того, как Глеб появился в моей жизни, я будто спала тяжелым беспокойным сном, и лишь сейчас мои глаза открыты, а сердце бьется по примеру его сердца, в ровный унисон. Смерть почти не влечет меня своим темным сиянием, а жизнь манит светлыми, белыми, еще совсем недавно остро ненавистными мне цветами и оттенками. И пусть я никогда не стану такой, как все, не стану нормальной, с Глебом у меня есть все шансы почувствовать, что же это такое – счастье.
Возможно, чуть больше, чем странное глупое слово.
Мне хотелось, чтобы он все это узнал от меня, заглянул на секунду в мои мысли, почувствовал, как он мне дорог, что жизнь без него – не жизнь, а тот самый неудобоваримый суррогат, каким я травилась назло миру все двадцать с лишним лет своего существования. Но читать мысли Глеб не умел, точно так же, как и я – правильно обличать фантазии в простые слова. От этого, наверное, берут истоки все неправильности и неровности наших отношений.
Он и представить не мог, о чем я сейчас думаю; в противном случае мне бы долго пришлось выводить его из блаженного ступора. Одним движением войдя в мое тело, сжал пальцами грудь, заставляя меня прогнуться от резкого ощущения наполненности, со стоном принять его еще глубже в себя. Его имя само собой срывалось с моих губ, звуки перемешивались с шумным прерывистым дыханием Глеба. Вдавливая ногти в его мощные плечи, я ощущала себя его неразрывной частью, существующей на последней дозе воздуха, все остальное –