– пропадало, растворялось и таяло на краю мерцающего сознания.
Несмотря на то, что мы оба были вымотаны, я чувствовала в себе силы, необходимые на дальнейшую борьбу с кем или чем угодно. Я подозревала, что вскоре они мне понадобятся, но не знала, сколько времени остается до решающего момента. Я лежала в объятиях любимого человека, засыпая, а минуты текли своим чередом, двигая стрелки часов и неумолимо приближая час пик для непрощенной грешницы.
Тик-так…
***
В течение следующей недели не происходило почти ничего нового, Глеб что-то там разруливал, наручники не доставал, меня больше ничем не травил и во время своего отсутствия отправлял к Максу в больницу. С помощью Эдика нам удавалось избегать нежелательных встреч с матерью хакера. Это казалось удивительным, но Щёлоков, хоть и обретал понемногу былую язвительность, не слишком действовал мне на нервы и даже вроде бы не возражал против моих визитов, иногда вместе с Хаосом. Кроме нас, его навещала только мать, ну и следователь, тот самый Ларионов; этот был всего пару раз, заглядывал для порядка.
Сегодня мы с Глебом пришли в больницу вдвоем уже после отбоя. Макс сидел, подбив под спину прямоугольную подушку, и жаловался Хаосу на вынужденное безделье и отсутствие развлечений, но что-то в его тоне наводило на мысль, что это не самые острые из беспокойств хакера. Я подтащила стул и устроилась возле Глеба, слушая вполуха и тоскливо обводя взглядом унылую палату. Мы могли не торопиться – Эдик с трудом, но спровадил мать Щёлокова в его квартиру, мотивируя тем, что любому живому существу так или иначе необходим полноценный отдых.
Глеб охотно слушал вдохновенные рассуждения Макса о новой программе-шпионе, возможно, действительно что-то в этом соображая, я же не понимала ни слова и откровенно скучала. Как вскоре выяснилось, Хаос тоже был не против сменить тему, и такая возможность представилась, когда он заметил раскрытую книгу, корешок обложки которой выглядывал из-под одеяла больного.
– Чем это ты там просвещаешься, баклан? – с удивлением поинтересовался Глеб, бесцеремонно вытаскивая спаленную литературу. Со своего места я видела лицевую сторону обложки: два разнополых тела, сплетенные воедино в красивом художественном поцелуе. Название рассмотреть не смогла, заметила только ярко-оранжевое слово «страсть».
А Глеб уже с интересом читал текст на развернутой странице.
– Баклан, это че – любовная шняга?
Макс повел глазами и с трудом, но вырвал книжку из рук своего друга.
– Эй, не жмись, я выцепил только самое начало процесса!
– Полежи вот так, без движения, пару деньков подряд с дырой в брюхе, будешь рад любому развлекалову, – заметил ворчливо Макс.