— Почему ты здесь?
Семен медленно открыл глаза и недовольно пробасил:
— Ложись, рано еще, — и сильной рукой уложил к себе на грудь, где мерно билось сердце.
Кеша так и лег с выпученными глазами, пытаясь вспомнить, что вчера произошло. Натворил он дел. Наломал елок.
ГЛАВА 17. Тойчик
Спустя полчаса на кровать прыгнул Ритузя и потопал не по Кеше, а прямо по Семену, обнюхивая. Потом остановился у его лица и лизнул. Семен фыркнул, а потом пробубнил:
— Буся, дай поспать. Потерпи шкет.
Ритузя тявкнул, обидевшись, что его с каким-то Бусей сравнили. И Кеша понял — пора вставать. Он завозился, выпутался из одеяла и объятий, перебежками ушмыгнул в ванную. Поведение достойное пятилетнего ребенка! Он же, в конце концов, в своей квартире!
Но отражение в зеркале как-то не хотело соглашаться, показывая испуганного, худощавого и взъерошенного молодого мужчину. Кеша бы мог порадоваться, что выглядит так молодо, но не сегодня. Хотелось бы выглядить более внушительно, когда он будет разговаривать с Семеном.
Он уже умылся, когда в дверь постучали. Открыл дверь и снова завис — Семен стоял в черных боксерах с Ритузей на руках и выглядел, как картинка из календаря с горячими пожарными.
— Доброе утро, — хрипло сказал Семен и улыбнулся. Похоже Беркутова ничего не беспокоило: ни то, что он голый в чужой квартире, ни то, что эта квартира принадлежит мужчине. Кеша вдруг покраснел, потом побелел, вдруг включив мозг и сложив два плюс два: Семен Беркутов решил и на елку залезть, и жопу не ободрать. Вот как это называется! Кеша ему и с проектом поможет, и трахать его можно, потому что, кто такому откажет. Особенно, такой обычный гей, как Иннокентий Мышкин.
— Не совсем, — сердито ответил Кеша и прошел мимо Семена, отталкивая его плечом. Семен непонимающе посмотрел на Ритузю, который уставился на него в ответ. Мужчина прошел следом на кухню и уселся на табурет, вытягивая по-хозяйски ноги.
— Голова болит? — уточнил Семен и получил в ответ злющий взгляд Кеши, который решил приготовить кашу. Бекон уже жарился, разнося вкусный аромат по небольшой кухне.
— А мне можно яичницу?
— Дома поешь, — буркнул Кеша, помешивая кашу.
Семен опустил Ритузю и ушел в ванную, где спокойно принялся мыться. Потом вышел — Кеша услышал, как он ушел в комнату — и вернулся одетый и совершенно злой. Надел верхнюю одежду и хлопнул дверью.
Кеша выключил варочную панель и оперся о столешницу. Ноги не держали, а сердце заходилось рваным ритмом. Да, елок он наломал. Можно же было спокойнее. Просто сказать: «Семен, у нас возникло недопонимание. Давай обсудим». Но нет же, вспылил, а теперь пожалел о своих словах.