Когда он без аппетита доел кашу и медленно допил чай, погрузившись в размышления о своем поведении, в дверь позвонили. Кеша растерялся, потом спохватился, что сидит в одних трусах, кинулся в комнату, чтобы надеть пижамные штаны, и только потом открыл дверь, за которой стоял Семен с корзиной подарков. В прямом смысле слова. Он вошел в квартиру и поставил ее на пуф, а потом сказал уверенно и безапелляционно:
— По-моему, произошло недопонимание. Извини, что поспешил. Давай, поговорим.
Кеше стало стыдно; это он должен был проявить такое сознание.
— Конечно, проходи. — Кеша опустил взгляд, но повел Семена на кухню во второй раз, усадил, предложил чай. Руки у него дрожали, поэтому Семен забрал у него заварник и сделал все сам. Кеша беспомощно уселся, наблюдая за спокойными движениями Семы. Это успокаивало.
Надо же, он, позволяя себе мечты о ком-то своем, часто представлял темпераментного любовника, их общий секс, но почти никогда, вот такие домашние ритуалы, а ведь Сема с заварником выглядел в сто раз сексуальнее, чем придуманный любовник. А еще очень хотелось видеть мужчину на этой кухне каждый день.
На этих мыслях Кеша совсем приуныл. Где он и где Беркутов?
— У тебя кто-то есть? — задал вопрос Семен.
— Нет, — честно признался Кеша, а потом спохватился, что совершенно не подумал об этом и тоже уточнил: — А у тебя?
— Пока один, — спокойно ответил Семен, разливая чай.
— Почему пока? — насторожился Кеша.
— Ну я вчера подумал, что ты не против со мной встречаться.
— Зачем? — выпалил Кеша то, что в голову первое пришло, и прикусил язык. Ну да, он до сих пор не понимал, зачем Беркутов с ним возится, но не напрямую же ему заявлять об этом! Дебила кусок!
— Кеша, что значит «зачем»? Зачем с тобой встречаться?
Иннокентий молчал, не зная, как теперь выкрутиться с ответом. Он же сам на Новый год загадал отношения. Получите, распишитесь.
— Я не в твоем вкусе? — продолжил допрос Семен.
На этих словах чай у Кеши пошел носом и он закашлялся. Сема сразу поднялся и постучал заботливо по спине.
— Ты мне нравишься, — сипло ответил Кеша и закрыл пылающее лицо руками. Так стыдно ему еще никогда не было. Ему тридцатник, что он мнется-то! — Как сексуальный партнер, но как человек... характер у тебя ужасный.
Семен захохотал.
— Ну ты даешь! Мне еще никто так прямо свои мысли не говорил. Продолжайте, Иннокентий Вениаминович, мне нравится.
Кеша громко вздохнул и убрал руки от лица, посмотрев в смеющиеся глаза Беркутова.
— Вы пожалеете об этом, Семен Львович, точно вам говорю.
***
— Кеша, не смей, — тихо зашипел на него Семен, пытаясь оторвать его руки от своего ремня на брюках.