— Например, Сэн? — подал голос притихший Стас.
— Да, например, он. — не прекращая поглаживать его по голове ответила я.
И только сейчас заметила сам предмет разговора, стоящий шагах в тридцати от нас, не сводящий с нас взгляда, и о чем то переговаривающийся с Лордом Сансбери.
— Я так испугался, мам. — прошептал Стас и судорожно вдохнул.
— Я знаю, малыш. А теперь представь, что чувствую я. Ведь ты собираешься посвятить всю свою жизнь сражениям. Может подумаешь на счет карьеры ветеринара? — слегка дернув плечом заискивающе улыбнулась.
— Ага, и на счет дизайнера тоже подумаю. — хмыкнул сынуля.
Резко вскочив на ноги поднял меня и изо всех сил прижал груди. Я натужно крякнула почти слыша как повторно хрустят ребра, но послушно обхватила ребенка за плечи, меланхолично отмечая, что ногами до земли не достаю. То бишь дитятко меня на весу удерживает, мда, подрос, малыш.
— Я стану самым сильным, мама, как Сэн, и тогда я тебя от всего смогу защитить. — будто клятву скороговоркой выпалил Стас.
— Ой, да учись спокойно. Забыл? Мы в столицу едем, маловероятно, что я там с кочевниками схлестнусь.
Поставил меня на землю и закатил глаза:
— Так в столице еще хуже. Там же народа непонятного ужас сколько, а ты у меня красивая очень. — забавно округлив глаза, проговорил сын.
— Не ёрничай и не кривляйся, а то как дам больно. — ткнула его кулаком в плечо я.
— Не, правда, ма. Я то занят буду, сама говоришь — учеба. Твоих столичных женихов теперь Сэн будет гонять или еще кого найдем?
— Что? — возмущенно проорала я, хотела было всё таки его стукнуть, но паршивец быстро бегает.
***
Дагорн
Сказать, что я зол, ничего не сказать.
Арон везде со мной ходит, боится срыва, тёмная аура шлейфом стелется за мной, пока под контроль не взял. А как бы я ее взял, если я перманентно в ярости, а в остальное время в бешенстве.
В груди холодной змеёй опять заворочалась потребность убедиться, что с шиати всё в порядке. Что она цела, невредима и сидит ровно там, где я ее оставил.
Разумеется, её в шатре не оказалось, по меткам быстро ее нашел.
— Помирились? — подал голос, молча наблюдавший, как и я за общением матери и сына Арон.
— Они странные. — неожиданно признался я.
— Почему?
— Он ей гадостей наговорил, оскорбил её. Если бы я такое матери сказал, отец бы меня выпорол, а мать бы рыдала, чтобы я точно проникся насколько был не прав. А эта молча всё стерпела, даже кажется спровоцировала, а потом мне запретила к нему подходить, потому что «сейчас остынет и придет извиняться, не надо его совестить». — как раз в этот момент Стас подхватил мать на руки, и она крепко прижала его к себе. От этой картины будто ком в горле образовался.