Экипаж Роберта — редкое исключение, и мне бесконечно повезло, что не нарвалась на откровенных отморозков. Эх, лучше бы я мальчиком родилась. Хотя у правящих родов ведь и дочери есть.
— Что загрустила? — оглянувшись через плечо, спросил Сэлиней. — Обстановка не нравится?
Я только отрицательно мотнула головой и буркнула:
— Да нет. Просто устала и спать хочу.
Раскрывать душу не было никакого желания, к тому же и вправду спать хотелось.
— А чего ты так рано подорвалась, если не выспалась? — открывая неприметную дверь, махнул хвостом гарн.
— Я и не ложилась, — не стала кривить душой. — Увлеклась. Зато такое нарыла — не поверишь!
— Тебе поверю. Входи.
Мы прошли в более чем просторную комнату. У нас в школе зал для занятий физкультурой поменьше был. Но вопреки размерам помещения, здесь было даже тесновато. Всюду на столах громоздились странного вида инструменты, какие-то аппараты, большие и маленькие коробки из которых торчали платы, проводки и непонятные штукенции.
Не сказать, чтобы всё лежало кое-как, напротив — коробки стояли по ранжиру, приборы и технические приспособы явно регулярно протирали — ни пылинки. Но до глубины души меня поразила вовсе не аккуратность местного механика. О нет! Я встала как вкопанная, едва взгляд упал на деревянный кусок стены. Я не специалист, но это были настоящие доски, не имитация. Тёмные от времени, местами выщербленные и потёртые. А самое главное, на них имелись грубовато выкованные крюки и держатели для… настоящего сокровища.
Молотки, пассатижи, стамески, пилы и куча другого древнего инструмента, какой я только на картинках и видела. Ручного! Такое уже сотни лет если и делают, то исключительно для сувениров. Стеклянные там, пластиковые или из магопоглощающих полимеров. Это ведь так неудобно — работать руками! Роботы и манипуляторы гораздо точнее, да и пользоваться ими проще.
Я уже открыла рот, чтобы восхититься почти музейной коллекцией Сэлинея, когда из-за высоченного стеллажа с коробками вышел Фург. Злой, как хорт безрогий, в порванной рубахе, с зелёным пластиковым ведёрочком в одной руке и мятой тряпкой в другой. От видения грозного серого вампира в таком виде уши мои встали торчком, а челюсть упала.
— И зачем? — бросив на меня недобрый взгляд, по-змеиному прошипел Фург.
Я нервно поёжилась и теснее прижала к груди оранжевую ткань, выдаренную Нелькой. Одно дело — справиться с бессознательным или связанным вампиром, и совсем другое — с бодрствующим, готовым к нападению. А самое неприятное — не совсем ясно, к нападению моему на него или его на меня. Жуть взяла, в общем.