На лобовое стекло шлепнулись крупные кляксы воды.
Шофер с восклицанием «Ё-о!», нажал на тормоз. Грузовик остановился, и водитель, не выходя из кабины, открыв дверь, высунулся под дождь, и, изогнувшись, заглянул в кузов. Там Ырысту растянул над собой плащ-палатку, которой укрывал от дождя не столько себя, сколько стоящий перед ним футляр аккордеона.
– Ты че, солдат, дурня валяешь. Лезь в кабину не мокни! Хоть бы по крыше постучал!
Ырысту укрыл аккордеон, а сам с вещмешком в руке перелез в кабину. Автомобиль двинулся дальше.
– Ты заболтал меня Васька! Я даже забыл, что у нас еще один пассажир едет.
– Да ничего страшного, – сказал Ырысту
– Ничего… Главное, сидит, затихарился! Надо было по крыше стучать. Я че-то забыл. Стучать надо, нечего тута скромничать. Ничего…. ливень такой.
– Это хороший дождь, когда с солнцем. Грибной.
От этих слов Ырысту, от того, что дождь грибной и водителю, и Ваське стало как-то неожиданно хорошо.
– А в Германии грибы растут, солдат?
– Растут, наверное. Что они не люди?
– А как там насчет б-баб? Мне дядь Паша плел за румынок. Но ему верить….
Ырысту залез в мешок, поискал и достал фотографию немки-блондинки, которую протянул шоферу
– Ишь ты! Ни че такая… полохонул ее? Нет? Слушай, подари. Я ее куда-нибудь, – водитель примерил куда бы можно прикрепить карточку.
– Не надо, – сказал Васька, забирал фотографию у шофера, отдал ее обратно Ырысту. – Убери.
– Ты чего это, В-василий? – удивился водитель.
– Не надо. Женщина. Может быть, мать.
– Чья мать-то? Фрицевских солдат м-мать?
– Матери рождают не солдат. Рождают детей.
– Да и пожалуйста, – сказал шофер после паузы. – Дождь вроде затихат. Васьк, ты от трассы-то дойдешь? Скоро приедем.
– Дойду, – сказал Васили и обратился к Ырысту. – А ты куда добираешься?
За Бардина ответил водитель:
– В горы он, ясное дело! Но я еду только до Суртйки. А там уж сам. Да каво там? Вот она будет река Катунь и гора Бабырган.
Ырысту все больше попадал в свое имя. Счастливый.
– Это ничего, – сказал он. – Доберусь. Теперь уж доберусь.
Теперь, конечно. Это сколько прошагал, проехал?! Да уж, прогулка на четыре года, до Берлина и обратно.
Справа от дороги появились избы. Шофер объявил: «Сростки». Грузовик остановился у обочины. Василий пожал руки водителю и Ырысту, выпрыгнул под дождь. А шофер вспомнил, окрикнул его:
– Васьк! Васька! Фамилия-то твоя теперь будет как? Вдруг че…
Но парень уже скрылся за занавес дождя.
А Ырысту услышал. Или почуял. Или увидел на стенке, падающей с неба воды. И это Сростки с горой Пикет. Это Шукшин. Такая фамилия парня. Будет памятник здесь, будут люди – его почитатели, которые съезжаются со всех концов страны, чтобы послушать, а может самим прочитать наизусть слова, сказанные и записанные этим сердитым пареньком, больше всего на свете уважающим правду.