– Интеллектуал разве не может быть интеллигентом? – спросила Вилена.
– Может. Это зачастую совпадающие лица, если со стороны посмотреть. Но суть в мотивации. У интеллектуала побуждающей силой будет умственный творческий труд, свободное мышление. У интеллигенции главный мотив – очертить свою социальную страту. Установить границы прослойки, определять своих, отделяя своих от чужих. Вот в чем дело. Интеллигентская модель поведения, необходимый минимум информированности, манера речи. Элитаризм чистой воды. Это все стоит на той же полке, где салонная литература, даже высокая кухня. Мода от кутюр, не массовое кино…
– Хитрожопый театр, – вставил Сметана, он с интересом слушал Бориса, любая критика интеллигентов была ему по душе.
– Да, театр не для всех. Много чего… ценители живописи абстрактной. Не сами рисунки нужны, рисунки нужны как критерий, чтобы отделится одному сообществу от остальных. Как бы ничего плохого, но и чего-то непременно положительного нет. У нас тоже свой жаргон, свои интересы, но уголовный розыск не претендует на высокое общественное положение. Интеллигенция – претендует, ей нравится смотреть сверху вниз. Низшие руководители партии тоже любят смотреть сверху…
Тут Вилена локтем с силой заехала Борису под ребра.
– Летчики, – поперхнулся он. – Тоже новая аристократия. А суть в том, что настоящая аристократия исторически исчезла и на ее место в социальном уравнении стали претендовать…
Борис получил еще один тычок в бок. Но чекист Ветров уже зацепился.
– Полагаете, Борис Борисович, это проблема? В государстве рабочих и крестьян вам не хватает аристократии?
– Мне всего хватает. Но движение в системе отчета сохраняется. Инерция. Поэтому… А допустим та, царская аристократия. Екатерине Второй не было смысла выделяться гастрономическим способом, она любила гречку с мясом, но всем же понятно – императрица. Лев Толстой пашет сохой, в рубашке, босиком. А зачем ему сюртук? Он и так граф…
Граф Толстой, подумал Ветров. Эх, Феликс, Феликс. Повторял, бывало, слова Толстого «Война – противное человеческому разуму и природе движение». Пацифист одноглазый. Можно проще: война – говно! И все сразу ясно. Что тебе ясно? Погиб, так молчи! Война, значит, необходимое естественное выделение. Для разума может и неприятное, но так устроена природа. И государству как организму без войны никак.
***
Загорский их ждал на открытой площадке возле барака крытого красной черепицей, в котором находилась польская администрация. Ростислав был похож на проигравшегося картежника, беспомощно стоящего на ветру со скомканной шляпой в руке.