Но он не убивал.
И смерть троих, похоже, от рук Олега, стала для него сюрпризом. Как и мотивы последнего.
К тому же, Комитет предоставил доступ к огромному количеству данных, которые важны ему были для исследований. А ознакомившись с проблемами, которые стояли последнее время весьма остро – убийства не только агентов, но и простых магов; странные и темные операции, которые проворачивали законопослушные когда-то граждане; отголоски весьма неприятных экспериментов, последствия которых разгребал соответствующий отдел – он понял: предварительная мобилизация не была блажью. Похоже, кто-то хотел поработить магов – или уничтожить их.
Вот только кто? Люди или маги?
Не сразу, но он втянулся в проблемы, которые стояли перед Комитетом. И понял, что они за эти годы совершили почти невозможное, то, что история творила веками – сумели создать государство в государстве, всемирный надзорный орган, который действительно не просто имел благие цели, но двигался к ним.
Это хоть немного примирило его с ситуацией. Он мог понять Владу – понять, но с принятием было сложнее. Уж слишком она стала ему близка, за рекордно короткое время. Пробралась к нему под кожу, растворилась в его крови и магическом потоке. Как никто до этого – и именно из-за этой близости было так мучительно.
А он совсем не хотел снова мучиться.
* * *
Первое декабря – день рождения Комитета – праздновали с размахом. Как правило в Европе; на этот раз выбор пал на Венецию. Но маскарад объявили не из-за венецианских традиций, скорее, это были внутренние традиции организации. Некоторые агенты скрывали свои лица или же род деятельности и из уважения к ним, да безопасности, все гости ставшего традиционным бала, даже люди, носили маски. А многие еще и дополнительные защитные артефакты.
Максим пробирался сквозь весело и громко болтающую толпу в поисках более тихого и свободного места, когда увидел главу Комитета, стоявшего в одиночестве возле колонны, который приветливо махнул ему рукой. Тот был в совершенно простой маске и темном, по образцу девятнадцатого века бархатном костюме, но любой, кто встречался с ним лично, узнал бы его.
Правда, лично с ним мало кто встречался.
Мужчина чуть улыбнулся и подошел, прихватив у официанта бокал виски.
Александр ему нравился. Он был довольно жестким, себе на уме и магически необычайно одаренным – ни один маг не мог пробить те блоки, что он выставлял – но на такую должность вряд ли подошел кто-то другой. Поговаривали, что у него русские корни, только мужчина этого не смог определить – разговаривал Александр на чистейшем английском и итальянском, который и сам Арсенский знал в совершенстве.