Представитель Правительства сел в президиуме, съежился в ожидании привычных оскорблений.
Я был поражен, не знакомым рассказом гайдаровца, а им самим. Насколько больше их ответственность, чем моя! Как это страшно – ступить не туда, насколько больше надо знать и чувствовать, когда каждый неверный шаг отдается на жизни народа. И какой вой вызывает каждый их шаг, который изрыгает всякая ненавистная глотка!
Я же сужусь с несколькими уволенными лентяями. Сталкиваюсь с недоброжелателями из Совета, не знающими, как трудно держать на плаву наш корабль.
На реформатора посыпались оскорбления со всех сторон.
Выскочил из кресла, как из себя, мой враг Черкинский, коренастый доктор химических наук, желавший сместить мою команду.
– Смотрите, самоуверенно ухмыляется, не видно смущения! Разорили сберегательные вклады, сбросили в нищету десятки миллионов.
Его поддержали:
– Егор Гайдар все меряет ценами на сметану.
– Фанатики, не ведающие государственной ответственности! – взревел огромного вида писатель с роскошной шевелюрой, падающей на плечи, советский классик. – Уверенно беретесь за скальпель и многократно кромсаете тело России.
Гайдаровец только водил носом по залу, вытирая лицо платком.
– Ненавидеть нас легко. Где предложения, доказательства?
Один за другим выходили на трибуну депутаты и приглашенные участники нашего Движения. Доказательства были следующие.
– Преступные дети ХХ съезда КПСС, как вас называют в народе, диссидентствующие особи из среды детей советской и партийной номенклатуры и творческой интеллигенции, появились на белый свет, принеся советскому народу неисчислимые беды и страдания!
– Никакой альтернативы шоковой терапии? Это абсолютно бездарное суждение! Экономика – социальное явление, здесь всегда есть альтернативы. Это не непреложные законы физики.
– Команда Гайдара сознательно разрушала российскую экономику и добилась в этом успехов. По сути подготовила распад СССР. Настрой – все одним махом.
Привязавшийся к нам бывший кегебешник Геннадий Сергеевич зло сказал сидящим рядом:
– Гайдар богатеем не стал. Но людям от осознания этого факта легче не становится.
– Это еще большее зло, чем революция! – злобно откликнулся Сальный.
Гайдаровец вдруг улыбнулся:
– Наше правительство – как картошка; если за зиму не съедят, то весной посадят.
Я почему-то сочувствовал ему. В каком же аду живут эти реформаторы!
Тот, наконец, разозлился:
– Я пока слышу только одну ненависть вместо конкретных предложений.
Но большинству хотелось ненавидеть. Я не мог понять, откуда такая ненависть. Во мне с детства была уверенность, что мир, как детство на берегу моря, весь распахнут. И сама структура мира – нечто бессмертное, раскрытое будущему. И лишь теперь начинал осознавать медленность духовного пути, некую бесплодность эйфории, мешающую видеть расстановку реальных сил, чуждых душе, но необходимых компонентов для анализа.