— А сам куда?
— Погляжу, что с другой дверью.
— Эээ… Простите, ваше благородие. А мне что делать? — озадаченно спросил официант.
Аня наградила его хмурым взглядом.
— А ты, мальчик, водочки мне принеси.
Я тем временем влетел в зал ресторана. Пассажиры рассредоточились — старались держаться подальше от окон. Женщин рассадили по углам, а мужчины несли своего рода дежурство возле дверей и окон. Я едва не сбил с ног художника Матвеева, и тот от испуга замахнулся на меня бутылкой из-под шампанского.
— Спокойно, свои! — отшатнулся я. — Не бей, дружинник.
— Кто?
— Неважно.
— Михаил Александрович, — позвала меня дива, взволнованно теребившая бриллиант своего колье. Она обнимала М’Балию, прижавшуюся к ней как напуганное дитя к матери. — Они ломают дверь, да?
— Боюсь, что да.
— Как думаете, она выдержит?
— Не знаю. Но на всякий случай вытащите серьги из ушей, — ответил я.
К чести Мари Буайе-ле-Дюсон, дива лишь заметно побледнела, но старалась сохранять хладнокровие. М’Балия что-то спросила у своей госпожи на французском. Та ответила несколькими короткими и резкими фразами, и девушка, кивнув, прижалась к ней еще сильнее.
Да уж, теперь я пожалел, что подружился с компанией деятелей искусства, а не офицерами. Но будем работать с тем, что есть. В конце концов, члены НОАРД не брали в свои ряды одаренных, так что противник был вооружен, но не так опасен, как тот же Радамант. И все же халявы ждать не приходилось.
Черт знает, чем они пытались ломать двери.
Противоположный выход был в порядке, но я больше не слышал голосов ломившейся к нам пары. Может ушли? Хотелось верить, что спрятались в купе, отдали ценности, и их не тронули.
А если нет?
Спокойно, Миха. Всем помочь невозможно. Хреново, но факт. Разберись хотя бы с теми, кто остался в ресторане. И Денисова не потеряй.
“Кость, ты как там?”
“Озираюсь. Их здесь десятка два, не меньше. На машинах. Армейские внедорожники, австрийские. Не знаю, трофейные или нет…”
“Полезай-ка обратно”, — велел я. — “Скоро у нас будет жарко, надо держаться”.
“Погоди. Пять минут”.
“Костя, не дури! Лезь обратно!”
Не нравилось мне все это. Обойдя периметр, я вернулся к Грасс. Вмятина стала еще больше. Казалось, еще совсем немного, и мы увидим лица дакийских партизан.
— Давай я поддержу, — предложил я, но Аня не успела передать мне нити заклинания.
Дверь громыхнула с такой силой, что мы едва удержались на ногах. Я подхватил Аню, а сам зацепился за поручень в коридоре.
— Твою мать! — рявкнула Грасс.
В двери зияла небольшая, но вполне себе дыра. Где-то с мужскую ладонь, не больше. И из этой дырки на нас, моргнув, глядел глаз на чумазом лице.