Зато…
“Кажется, придумал”, — сказал я Денисову. — “Пока не рыпайся. Как увидишь кипеш, вылезай из-под поезда и отгороди хотя бы тех гражданских, что возле откоса, от бойцов. Понял?”
“Ты чего удумал?”
“Просто делай, что говорю. Все поймешь”.
Ну, блин, если у меня это получится, то его высокопревосходительство ректор Долгоруков должен вручить мне красный диплом в золотой рамке…
Я на секунду прикрыл глаза и обратился к источнику. Сейчас мой ранг Благодати соответствовал четвертому, но этого было мало. Благодать оставлю в запасе, как резерв на крайний случай. А сейчас…
Источник ответил тихим рокотом и ворчанием. Вот же зараза: то ревнует, то выделывается.
“Дай!” — потребовал я, сосредоточив дух вокруг импровизированного колодца, в который стекались потоки силы. — “Дай все, что можно”.
Источник закряхтел, заворочался, но отозвался. Я ощутил, как мои руки словно стали продолжением колодца, как дух соединился с его силой. Все мое тело — физическое тело — трещало по швам от собранной силы.
А теперь медленно, дозированно… Главное — действовать так, чтобы не проявить потенциал на всю катушку. Исполнить крайне сложную связку заклинаний, но таким образом, чтобы это казалось везением и вопросом отточенной техники. Тогда, быть может, не огребем.
Я перекатился на другой бок и огляделся, выбирая первую жертву. Мне был нужен тот, на чьей линии огня не будет гражданский. Нашел — тот самый боец, что поживился украшениями госпожи Буайе-ле-Дюсон как раз стоял очень удачно напротив своих товарищей и хвастался ворованным.
— Как думаешь, на сколько потянет? — весело спрашивал он, дразня остальных блестящими подвесками.
И в этот момент я ударил — не физически, не заклинанием. Чистой силой источника прямо ему в голову, пробивая ментальную защиту, сметая все природные препятствия.
Боец покачнулся, выронил колье танцовщицы, и приложил ладони к непокрытой голове.
— Ce e cu tine? — удивленно спросил один из его товарищей.
Но я уже овладел разумом мародера. Всего одна команда — и веселье началось.
Отняв руки от головы, мародер позабыл об украшениях и трофеях, выхватил нож и полоснул первого по горлу. Второй даже не успел удивиться. Я видел разинутый рот — он готовился закричать. Но в этот момент нож мародера вошел ему в глаз.
“Стреляй”, — приказал я. — “Стреляй во всех этих ублюдков”.
Бросив нож, он вскинул убранный за спину автомат и открыл огонь. Сейчас я одновременно видел мир своими и его глазами. Тихая прикарпатская ночь взорвалась от треска оружия. Первая очередь подкосила нескольких бойцов НОАРД.
“Стреляй!” — давил я у него в голове, сводя все мысли и инстинкты жертвы лишь до одного действия. — “Убивай своих, пока не умрешь”.