— И у вас нет сейчас никого взамен?
— Никого, кроме самой Революции. Я женат только на ней… Простите, господа, но я не готов отвечать на личные вопросы и считаю это неуместным, особенно сейчас. Ведь я не принадлежу себе, я принадлежу нашему государству. Конференция окончена, господа. Вы свободны.
В третий раз защёлкали фотоаппараты, а в блокноты усиленно записывалось всё подряд. Керенский вышел из-за стола и направился на выход, остальные потянулись вслед за ним. Так и промолчавшие всю конференцию, Шингарёв и Коновалов стали обмениваться яростными репликами.
Кто-то из журналистов остановился рядом с ними, внимательно прислушиваясь к происходящему разговору. Князь Львов тяжело встал и, отчасти хмурясь, а отчасти радуясь, покряхтел на выход. Терещенко с невозмутимым видом встал вслед за Керенским и быстро последовал за ним. Догнав Керенского этажом ниже, он остановил его и спросил.
— Александр Фёдорович, вы не могли бы объясниться? Я ведь не просил вас назначать меня обер-прокурором. Мне не нужна эта должность.
Керенский обернулся, оглянувшись вокруг, рядом никого не было, кроме охраны. Дав ей знак не пропускать никого к ним, он ответил.
— Я понимаю, но на должности министра финансов вы не справляетесь никоим образом. Кем вы тогда хотите стать в правительстве? Министром образования?
— Нет, не надо передёргивать, Александр. Я готов стать министром иностранных дел.
Керенский задумался, ему абсолютно не был нужен Терещенко, который не понятно, как и зачем попал в правительство. Но дело в том, что Керенский уже решил для себя, что это правительство продержится от силы месяц, пока он окончательно не укрепит свои позиции, и тогда нужно будет его менять кардинально, а пока, а пока можно.
В конце концов, ведь можно министра послать в Англию и даже дальше, в Америку. За время его плавания туда и обратно пройдёт месяц, и он больше не станет нужен, да, собственно, ничего и не решит.
— Хорошо, я согласен. Быть вам министром иностранных дел, если вы так хотите. Я уж, простите, не видел вам смысла оставаться министром финансов, а обер-прокурор — нейтральная должность, и она бы вам подошла, так как я не хотел бы убирать вас из правительства.
— Благодарю, — слегка наклонил голову Терещенко. — А что будет с должностью обер-прокурора?
— Что будет? Да ничего не будет, я её упраздню. Церковь, насколько я понял, хочет отделиться от государства и создать патриархат. Вот и пусть создаёт. Государство больше не будет вмешиваться в её жизнь и даже снимет с неё такие функции, как регистрация браков, умерших и родившихся. Подобный учёт надо возложить на новые государственные органы. Не знаю ещё на какие, но мы возложим, не сомневайтесь.