— Мне тоже, — ответил Блюменфельд.
— Но у нас нет другого выхода. Не сомневаюсь, что вы сейчас такой же заложник ситуации, что и я. Предлагаю друг другу не доверять, но работать на благо России. В конце концов, мы оба были госслужащими и грех нам сетовать на несправедливость общества, ведь мы сами его и породили, и вот теперь…
— И вот теперь…, - как эхо повторил за ним Блюменфельд. — Я согласен, но лучше уж доверять, чем не доверять. Цена ошибки слишком высока. А когда вот так вот прямо говорят о евреях, то скорее всего, этот человек избавлен от сдерживаемых эмоций. И можно ожидать от него чего угодно.
— Да, в этом вы правы, я согласен с вами. И хорошо, будем друг другу доверять, насколько это возможно, цена за предательство уж слишком высока. Керенский не остановится ни перед чем, — вздохнул Щегловитов. — Тогда я пошёл к себе, телефон вам скажут, а секретари будут носить бумаги от вас ко мне. Живу я в Смольном под арестом и советую вам жить дома, не делая скоропалительных решений, а то и вы будете жить в Смольном. Я Керенского изучил, поверьте мне.
— Я вам верю и понимаю.
— Ну, вот и хорошо, — и Щегловитов, пожав руку Блюменфельду, тоже ушёл.
Он ушёл, а Блюменфельд без сил опустился в кресло, прижав руку ко лбу, он задумался над своей судьбой. Что тут сказать, он сделает всё, что сможет, но, судя по всему, сделать он многого не сможет. Он начинал бояться Керенского, тот был лишён оголтелого антисемитизма, но в его глазах ощутимо виделось пренебрежение и обещание неотвратимого наказания за предательство. Что же, пусть так, он будет работать на благо государства, а дальше всё будет ясно.
Керенский же, выйдя от Блюменфельда, сразу направился обратно в свой кабинет, работать, работать и ещё раз работать, как завещал нам дедушка Лени… Тьфу, лезет же всякая мерзость с пионерских времён. Надо работать, одним словом. Ему нужен был ещё один генерал для беседы и один атаман, то есть, генерал Маннергейм и есаул Семёнов. Планов было много, планов громадьё, а реализовать их было некому, увы.
Из кабинета военного министра Керенский стал звонить своим подчинённым, начав с начальника Совета общественного порядка генерала Брюна.
— Валентин Николаевич, прошу вас отдать указания об освобождении тюрем от убийц.
— Каким образом?
— Мы уже об этом с вами как-то разговаривали. Раз так, то тогда прошу вас приехать ко мне, я всё вам объясню и прихватите с собой ещё и полковника, точнее генерала, Раша, звание я ему присвою сегодня же.
Второй звонок был уже Климовичу, которого он также вызвал к себе. Постепенно в здание правительства съехались все трое.