— Уверена, что это сработает? — спрашиваю я, когда лужа крови под его грудью становится почти черной.
Девушка кивает, но выражение ее лица с каждой секундой мрачнеет.
— Д-должно. Я десятки раз проверяла свои расчеты…
— Ты еще этого не делала? — я хочу оттолкнуть ее, но лицо Дегре начинает шевелиться. Его тошнит с края скамьи, и девушка отпускает рапиру. Она со звоном падает на каменный пол, звук разносится эхом.
Дегре дергается и воет от боли, но зеленый оттенок уже исчезает, а ямки и впадины в его груди медленно поднимаются и восстанавливаются. Кровь из раны сгущается, смешиваясь со зловонной пастой.
Это сработало. Противоядие девушки подействовало!
Облегчение обливает меня, как ведро ледяной воды, и я смеюсь, когда сжимаю ладонь Дегре. Он сжимает в ответ, и надежда взлетает в моей груди к вырезанным из камня ангелам, наблюдающим со стропил. Если она вылечит Дегре, возможно, она сможет вылечить Анну и Франсуазу. Я поворачиваюсь, готовый перебросить девушку через плечо и направиться к канализации, когда Дегре стонет и откашливает еще порцию рвоты.
Все по порядку.
Он пытается сесть, но его руки дрожат, а глаза закатываются.
— Я будто при смерти.
— И выглядишь соответственно, — я смеюсь, осторожно опуская его плечи к скамейке.
Дегре отмахивается и бормочет, что по-прежнему выглядит лучше, чем я. Мы сидим несколько минут в тишине, пока он восстанавливает дыхание. Его стеклянные глаза медленно разглядывают северный проход, яркий желто-малиновый неф и останавливаются на девушке. Он долго смотрит на нее, затем его глаза выпучиваются. Он хватает меня за воротник и притягивает к себе.
— Что она здесь делает?
— Тебе нужно сохранять спокойствие. Она только что вылечила тебя.
— Вылечила меня? — руки Дегре взлетают, чтобы проверить лицо и туловище. Он морщится от раны. — Не похоже, чтобы она меня вылечила.
— Но она это сделала. Когда тебя ударили на мосту Пон-Нёф, она помогла мне отнести тебя сюда и вернула к жизни.
— Думаешь, я в это поверю? — он хмуро смотрит на девушку, она отвечает тем же. Я словно смотрю на двух петухов перед боем, и я встаю между ними.
— Это правда. Я сам это видел.
— Ладно, — он машет в ее сторону. — Она спасла меня. Но я не пойму, что она все еще тут делает.
Я смотрю на друга, раздражение поднимается, как дым над тарелкой для сбора.
«Она может помочь девочкам», — хочу сказать я. Но я знаю, что не стоит упоминать их при члене Теневого Общества, хоть она и помогла.
— Я не мог ее выгнать, — сухо говорю я. — Улицы все еще бушуют.
— Ты мог и должен был. Ты знаешь, кто она?