. Она крепко сжимает мой локоть одной рукой, яд в порошке — другой рукой. Я стараюсь скрывать радость, пока забираюсь в карету с шестью лошадьми, ждущую на улице.
Мы едем в тишине через Пон-Нёф и из Парижа, попадаем на пыльные проселочные дороги с ямами. Я озираюсь в карете, матушка сидит рядом со мной, Маргарита — напротив меня. Я надеюсь, что они расскажут, куда мы едем, и что мы затеваем, в пути, но они избегают моего взгляда.
Я подавляю ком разочарования и ерзаю на месте. Это не удивляет. Это моя первая поездка с Теневым Обществом. Чтобы узнать что-то серьёзное, нужно было проявить себя в мелочах. И если это посвящение или проверка на верность, я справлюсь. Более того — я справлюсь превосходно. Я рисую улыбку на губах, надеюсь подражать матушке в ее убийственной уверенности, сцепляю ладони на коленях.
Проходит немного времени, матушка выглядывает из-за шторки, и я замечаю огромный красно-белый замок в конце дороги, золотые зубцы и голубая крыша сияют, как жемчуг, на солнце. Версальский дворец. Все во мне трепещет, и я склоняюсь, чтобы увидеть лучше. Новая резиденция короля, говорили, превосходит Лувр так, как солнце затмевает луну. Этот дворец быстро стал бьющимся сердцем его королевского двора.
«Это не должно тебя интересовать», — напоминаю я себе раньше, чем матушка могла меня отругать. Я отклоняюсь и смотрю строго вперед. Дворец — просто роскошное логово беззакония. Насмешка над народом.
Карета высаживает нас перед огромным дворцом, где огромная толпа просителей шумит перед позолоченными вратами. В последнюю пятницу каждого месяца король Людовик выходит во двор перед двором, чтобы получить прошения от своего народа, но я не могу понять, зачем мы приехали сейчас. Будет куда сложнее проникнуть внутрь и отравит герцога де Барру в таком хаосе.
Мы собираемся в тесный круг за толпой.
— Все на месте? — тихо спрашивает матушка, хотя никто не мог услышать нас из-за криков просителей.
Маргарита и Фернанд кивают.
— Что значит «все»? — спрашиваю я, глядя на нашу маленькую группу.
— Тихо, Мира, — рявкает Маргарита.
— Отлично. Пожелайте мне удачи, — говорит матушка, — хотя она мне не понадобится, — она надевает перчатки, откупоривает флакон с ядом и сыплет порошок на свиток пергамента, который аббат Гибур достает из мантии. А потом она исчезает в толпе, устремляясь к вратам.
— Что она делает? — спрашиваю я. — Я думала…
— Смотри, и ты поймешь, — мадам де Монтеспан указывает на замок.
Мне не по себе, я словно съела испорченное мясо. Я яростно обмахиваю лицо, но потею, будто я — кузнец у печи. Людей так много, они ужасно шумят. Я пытаюсь попятиться, но Маргарита и Фернанд ловят меня за запястья и тянут вперед.