Гермий щелкнул пальцами. Треножник, густо украшенный рубинами, подкатился к лукавому богу, встал рядом. Гермий поставил на треножник недопитую чашу, щелкнул пальцами во второй раз. Изделие Гефеста вихрем умчалось, мелодично посвистывая.
Служанку с другой чашей Гермий отослал прочь.
— Полагаю, сестра, ты уже им воспользовалась, — резкий взмах жезла заставил змей щелкнуть на манер пастушьего бича. — Ты предложила жеребенку стать перевозчиком молний? Пойти на службу к Олимпу?
— Да.
— Предложила до того, как собрала нас здесь? Добилась согласия? И теперь ты говоришь, что мы должны?
— Что ты пообещала парню? — вмешался Гефест.
Сегодня хозяин подземного дворца не стал мыться перед пиром. Сел как есть, прямо из кузни, в саже и копоти. Даже фартук, надетый на голое тело, сменить забыл. Показывал Гермию: видишь? Вот она, разница между слащавым хлыщом, летуном на посылках, которого двумя пальцами переломишь, и настоящим мужчиной, пусть хромым, зато тружеником и мастером.
— Бессмертие, — Афина была рада сменить тему. — Статус вестника Олимпа, Зевесова оруженосца. Великая честь, великая награда. Разумеется, он согласился.
Гефест вытер руки о фартук.
— Бессмертие? Это можно устроить.
Он залпом выпил кувшин вина, рыгнул, потянулся за пшеничной лепешкой:
— Гермий, помнишь, как ты выкрал Ганимеда?
— Это не я, — отмахнулся Гермий. — Это папин орел.
— Ври больше! Орел, надо же!
Гефест захохотал, трясясь всем телом:
— Ты украл мальчишку, а папа подарил толстозадому угоднику бессмертие. Сделал олимпийским виночерпием в подмогу Гебе. Зад Пегаса вряд ли придется папе по вкусу, как и задница Беллерофонта. Но если они и впрямь свезут молнии… В этом случае самый тощий афедрон[30] на свете превратится в дельфийский алтарь. Останется лишь залить туда нектара!..
— Оставим задницы в покое, — прервал Гермий братний поток остроумия. — Как я понимаю, сестра, ты хочешь устроить испытание? Усадить жеребенка на Пегаса, дать ему в руки молнию и велеть слетать куда-нибудь? Сгорит — ладно, но вдруг не сгорит, а?
— Отец ничего не должен знать, — предупредила Афина. — В случае неудачи Зевс не станет гневаться на нас. Зато удача искупит все с лихвой.
— Испытание? — Гефест ударил кулаком по колену. — Я согласен.
— Я тоже, — эхом откликнулась Афина.
— Я против, — Гермий сунул жезл за пояс. — Но мешать не стану. Доносить отцу — тоже. При одном условии, дорогие родственники: я хочу присутствовать при испытании…
Афина встала:
— Я согласна.
— Не торопись, сестра. Это еще не условие, это так, вступление. Если я наложу запрет на какие-то действия, велю что-то делать, а чего-то не делать, вы оба подчинитесь. Без споров и возражений, да?