— Как? Как он умер?!
Анаксагор быстро вышел вперед — так быстро, словно солнечная колесница ринулась в галоп, вынуждая тень скафиса поспевать за ней. Сын ванакта встал между мной и Циклопом. Подался вперед, навис камнем, грозящим ринуться вниз с вершины. Щеки юноши горели лихорадочным румянцем, глаза блестели. Упираясь руками, я отполз назад.
— Как он умер? Говори!
Циклоп взял сына ванакта за руку, сжал пальцы. Тот мотнул головой, как лошадь, отгоняющая слепня. Фыркнул, дернул локтем, сбрасывая чужой захват. Выдохнул:
— Ладно. Потом расскажешь. Если захочешь.
Не захочу, подумал я.
— Жаль, у меня нет братьев, — задумчиво протянул Анаксагор, успокаиваясь. — Только отец.
Я не понял, что он имеет в виду. Ответил:
— Мне тоже жаль. Братья — это хорошо.
— У тебя был один брат?
— Трое.
— Все они умерли?
— Да.
— Как?
— Пирена сожгла Химера. Делиада убили конокрады.
— Химера, значит. Конокрады.
Я знал таких людей. Повторение слов собеседника давало им время подумать и что-то для себя решить. О чем ты думаешь, сын ванакта? Что решаешь?
— Ладно, не хочешь рассказывать, не надо. Я бы, наверное, тоже отмолчался. Будь у меня братья… Но у меня только отец.
Мое терпение кончилось.
— К нему я и пришел. К Мегапенту, сыну Пройта, правителю Аргоса.
— Ну разумеется!
По белозубой улыбке Анаксагора можно было счесть, что я сообщил ему самую радостную весть на свете. К примеру, что боги дарят ему бессмертие. Или что трон Аргоса теперь принадлежит ему.
— Ты мне нравишься, Беллерофонт. Идем!
Он направился к воротам, не сомневаясь, что я последую за ним. Циклоп ухмыльнулся, сделал приглашающий жест: иди, мол, парень, я за тобой.
Я указал на Агрия, привязанного к столбику:
— Мой конь…
Анаксагор нетерпеливо обернулся.
— Что? Конь? Я велю отвести его в конюшню. Тут тебе Аргос, у нас конокрады не водятся! Тебе же не терпелось предстать перед моим отцом. Или передумал?
Когда я двинулся за сыном ванакта, в спину меня подталкивал взгляд Циклопа.
— Как тебе Ларисса?
Анаксагор придержал шаг, позволил нагнать себя.
— Холм высокий, обрывистый, — я размышлял вслух. — Если что, легко держать осаду. На вершине простору много. В Эфире акрополь меньше.
— Наш второй акрополь, Аспидос, тоже меньше. Оттуда моря не видать. А с Лариссы и нижний город видно, и залив.
Два акрополя? Да, есть чем гордиться.
— И стены у вас хорошо сложены. У наших кладка грубее.
Это я отметил еще в воротах. О том, что ларисский акрополь широченный, хоть стадион устраивай, но какой-то голый, неуютный, я говорить не стал. У нас и зелень, и торговые ряды, и источник. А тут что? Сплошной камень. Даже люди, встреченные нами, не шли, а шествовали, словно ожившие статуи.