Напоследок она решила попытать счастья в местном экспертно-криминалистическом отделе, ведь криминалисты в составе опергруппы выезжали и на кладбище, и на двадцать третий километр. Но в ЭКО, точно шило в заднице, сидел проверяющий. И в его присутствии эксперты не то что с сотрудником пресс-центра общаться страшились — дышать боялись!
Катя пала духом и горько решила: еще один день потерян безвозвратно. Вот яркий пример того, как не надо планировать работу по сбору материала.
Кравченко и Мещерского она застала в полупустом зале бара в состоянии, уже близком к «море-поколенному». На столике было тесно от пустых бокалов из-под пива и какой-то снеди в горшочках, именуемой в меню «рагу по-татарски». Этим вот мясом, тушенным в огромном количестве перца, Кате и пришлось заесть точившую ее злость и досаду на столь глупо и невезуче сложившиеся обстоятельства.
— Надо было сначала созвониться с районом, а потом уж мчаться. Все сенсаций ищешь. Опередить все хочешь, сама Не зная кого, — выговаривал ей Кравченко.
Мещерский тактично ушел к стойке и принес Кате тарелку с салатом из помидоров и персиковое мороженое. И Катя злилась все больше, но ела. А они благодушно тянули пивко, поглядывали на нее снисходительно и все ворчали, учили ее уму-разуму.
Солнышко за окном «Алого паруса» из шафранно-желтого стало медным. Катя по-хозяйски ухватила руку драгоценного В. А., лениво лежавшую на столе, подтянула посмотреть время Батюшки, на часах без четверти шесть! Финита. Ничего не остается, как только вернуться домой несолоно хлебавши Если только…
— Сережечка, ты наелся наконец? Вот и хорошо.
Знаешь что, а айда в цирк? — сказала она вдруг, все еще крепко сжимая запястье Кравченко.
— В цирк? — Мещерский улыбнулся. — На Цветной бульвар? Далековато будет.
Катя ласково запустила когти в бицепс драгоценного В. А. — только попробуй мне перечить, только попробуй!
— Нет, тут близко. На оптовой ярмарке цирк-шапито дает представление. — Она ухмыльнулась Мещерскому светло-светло. — Ты когда был в последний раз в цирке. Сережечка?
— Двадцать восемь лет назад и еще восемнадцать дней. В пять меня бабка повела на Олега Попова.
У него номер был: он — зубной врач, лечит больного.
Стреляет из пистолета, и из-под купола цирка летит зуб на маленьком парашюте Попов выстрелил, а я испугался, как заору на весь цирк: «Пусть он уйдет!»
А Попов мне с арены — ей-богу не вру: «Ну, раз так, я больше не приду».
— И кто же из вас ушел? — спросила Катя.
— Я, конечно. Бабка меня волоком из зала вытащила. Я так орал, ей в гардеробе билетерши даже валерьянки наливали.