Леопарды, покружив по манежу, порыкав, поогрызавшись, чинно расселись на тумбах.
— Как, вы сказали, фамилия дрессировщика? — шепотом осведомилась Катя.
— Разгуляев Валентин. Вам для очерка? Хорошо, что вы сегодня к нам приехали. Такой ответственный момент застали… Отметьте, не забудьте в статье — истинный героизм, так сказать, проявил артист и недюжинное мужество. Коллектив, можно сказать, спасает.
— Укротитель? То есть как это?
— Цирк горит бездымным порохом, — администратор шептал на ухо Кате, все время косясь на арену. — Гвоздь программы — хищники, львы. На это в основном публика и идет к нам. А номер возьми да и сорвись. Львы в загуле, чтоб им ни дна ни покрышки…
Катя хотела было переспросить: «Как это львы в загуле?», но решила пока не перебивать.
— У Разгуляева номер развалился, а тут звонок из Питера, из цирка на Крестовском. Там смешанная труппа хищников простаивает — дрессировщик по пьянке в автокатастрофу угодил, чтоб ему ни дна ни покрышки… Предложили нам взять, ну, естественно, за хорошие деньги. Разгуляев и рискнул. Отчаянный!
Такой все сможет.
— А что, леопардов труднее дрессировать, чем львов, что ли? — с любопытством прошептала Катя, как и все, глядя на арену, где в это время Разгуляев, казалось, очень легко управлялся со своей хищной командой. Вот по его знаку один из леопардов пружинисто соскочил с тумбы и воровато затрусил по буму.
— Да это же не его звери, не его номер, — зашептал Пал Палыч. — А он мало что к ним в клетку вошел, так еще после нескольких репетиций свой аттракцион делает! Подобрал ключи дрессировки, а это в нашей работе основное. Единичные случаи, между прочим, милая девушка, когда дрессировщики берут чужих хищников. Александров-Федотов [2] только один и решался на такое, да и то…
В клетке что-то произошло. Катя ничего не увидела, ничего не услышала, но.., по тому, какая мертвая тишина воцарилась вдруг в цирке, по тому, как подавился неоконченной фразой говорун-администратор, поняла: между Дрессировщиком и его артистами что-то неладно.
— Уля, не упрямься. Вперед. Уля, вперед…
Человек в черном стоял перед золотисто-пятнистым леопардом. И хотя леопард был зол как сатана, от него невозможно было оторваться. Катя, затаив дыхание, смотрела на арену. Зверь артачился, не желая прыгать с тумбы на соседнюю тумбу, скалил клыки.
Желтые глаза его с бешеной злобой следили за руками человека. А тот был безоружным, у него не было даже самой тоненькой палки-хлыста.
Бац! Словно черная молния… Нет, то был не злодей-леопард. С крайней левой тумбы на дрессировщика прыгнула пантера, черная, как ночь, как незастывший еще асфальт на шоссе. Пантера, до этого мгновения вроде бы тихо и вальяжно, даже благосклонно взиравшая со своего места на людей за сеткой клетки.