- Вам хорошо говорить, пан Давид! - обидчиво сказал контрабандист, разыгрывая роль угнетенной невинности. - Но как же мне было не уступить? Ведь они господа, а не я.
- Умный человек должен уметь убедить их, - невозмутимо ответил Давид. Представьте себе, - прибавил он с веселым выражением своих больших глаз, что вы попросили бы у меня прибавки к условленной цене. Я не говорю, что вы это сделали бы, но предположим это на минуту. Я бы только ответил вам, что рыба ищет, где глубже, а покупатель - где дешевле. В делах нужно соблюдать выгоду. Граница велика, а солдат много. Если человек не держится условленной цены, зачем вам держаться человека? Не правда ли?
Давид добродушно улыбнулся и стал набивать свою короткую деревянную трубку.
Он, конечно, сейчас догадался, к чему Шмуль ведет разговор, и твердо решился не уступать. Расчетливость в трате революционных денег он считал священным долгом для члена партии. Но он не имел обыкновения обходиться сурово с людьми, если не было для этого необходимости.
- А как поживает ваша семья? Я забыл спросить раньше. Все здоровы, надеюсь?
- Здоровы, благодарю вас, - угрюмо отвечал Шмуль, замышляя более решительную атаку на Давида: ему вовсе не хотелось упускать такого удобного случая.
- Ничего нового в деревне? - продолжал Давид, беззаботно покуривая трубку.
- Да, есть, - ответил контрабандист кислым тоном и принялся рассказывать о том, какие строгости пошли теперь на границе.
- Вы знаете, что Ицка вернулся? - спросил Давид, выпуская изо рта облако дыма.
У Шмуля упало сердце. Ицка, или Исаак Перлгланц, был очень ловкий контрабандист, пользовавшийся хорошей репутацией среди своих собратьев. Давид иногда вел дела с Ицкой, и Шмуль опасался, что тот хочет его вытеснить.
- Разве? - отозвался он слабым голосом. - Я этого не знал.
Он взглянул испытующим взором на своего собеседника. Но Давид сидел совершенно невозмутимо.
- Мне Фома сказал. Вот все, что я знаю, - отвечал он.
"Все пропало, - подумал Шмуль. - Он знает обо всем, и его невозможно обойти".
- У ваших друзей много багажа? - спросил Шмуль деловым тоном, как будто между ними никогда не было ни тени недоразумений.
- Несколько узлов. Ваш мальчик может снести все.
- Так я его пошлю завтра к Фоме. Деньги на той стороне?
- Да, но помните, что от них вы не должны брать ничего. Только маленькую записку, что они благополучно переправились.
Шмуль грустно кивнул головой в ответ. Это было тоже одной из его претензий к молодому человеку. Давид был очень строг, даже жесток в этом отношении: Шмуль слишком хорошо это знал.