– Возьми мои тоже, – сказала добрая Таня Нестерова, передавая косточки Вити.
Не поблагодарив, он сунул их в тот же карман.
Обед прошел в тишине, так как все поползновения к шуму вовремя пресекала Ниной Григорьевной. Больше всех досталось Рохлину, который несколько раз порывался пойти за добавкой. После нескольких замечаний, ему пришлось покинуть столовую раньше остальных. Проходя мимо раздаточной, он остановился у подноса, на котором стояли стаканы с молоком. Выпив два стакана молока залпом, он пропихнул пальцем в рот пенку повисшую на губах, потом посмотрев на учительницу, которая молча наблюдала за его выходкой, взял третий стакан и с трудом выпив содержимое, удалился.
До следующего урока оставалась несколько минут. Сладкоежки потянулись в буфет, остальные – на школьный двор, чтобы размяться.
Я заглянул в буфет, мне не терпелось посмотреть школьный ассортимент сладостей. На самодельной витрине, под стеклом лежали аппетитные булочки с повидлом, маком и корицей. На втором ярусе – кексы, сметанники, ватрушки и, о чудо, мой любимый воздушный молочный коржик в форме ромашки. Стоил он – семь копеек. Стоило мне только прикоснуться к сахарному "лепестку" коржика, как он отделился и тут же растаял у меня во рту. Я съел коржик за несколько секунд, мне хотелось продлить удовольствие и купить второй, но прозвенел звонок, надо было спешить, подниматься на пятый этаж в актовый зал на урок пения.
Учительницу пения…Нинель Терентьевну Эстрину, я запомнил из-за ее высокого роста. Если бы она не сутулилась, то выглядела бы как гренадер в юбке. С таким ростом ей бы играть в баскетбол, а не преподавать пение. С прической "бабетта" – огромным рыжим начесом на макушке и прямой челкой, ее рост доходил до метр девяносто. К тому же она была очень крупной женщиной с внушительным бюстом и полными ногами-бутылочками.
Пока "певичка" цокала на высоких каблуках от входной двери к сцене, Рохлин, до этого долбящий по клавишам пианино, успел добежать до последнего ряда, столкнуть со стула Раечку, сидящую рядом с Сугробовым, и примоститься рядом с ним, но получил отпор. Сугробов схватил Рохлина за ухо, как проходившего мальчишку, потянул к себе и обхватив за шею рукой, слегка придушил. Рохлин от боли захрипел и забил руками, как курица крыльями, которую кухарка тащит на кухню.
– Сугробов! Отпусти Рохлина и пересядь на первый ряд! – рявкнула певичка.
Сугробов отпустил Рохлина.
– Я жду. Не задерживай урок.
Сугробов встал и пересел на первый ряд, за ним последовала Раечка.
После небольшой паузы Нинель Терентьевн встала, оправила юбку и произнесла.