Андрей прошёл в комнату Яны и с неприязнью оглядел бардак, царивший в комнате, который та предпочитала считать творческим беспорядком. Яне даже стало немного стыдно, она ведь видела, в каком идеальном порядке содержал свою комнату Андрей, где в лучах солнца не отблёскивала ни одна пылинка.
– У тебя полчаса на сборы, – возвестил (иначе не назовёшь) Андрей, и чувство стыда у Яны мгновенно пропало.
– На какие сборы? – не поняла она спросонья.
– Твой поезд в Москву через час, – отчеканил Андрей, чтобы каждое слово дошло до сознания девушки.
– Я никуда не поеду! – тут же проснулась Яна.
Такой вариант Андрей предусмотрел заранее. И ещё несколько вариантов продумал. Поскольку получил от командира чёткий приказ освободить погранзону от постороннего человека раз и навсегда ещё 2 дня назад. Ну, и как прикажете его выполнять? А если откажется уезжать? Связать по рукам и ногам и уложить на полку в поезде в качестве скрутки из шинели? Или утрамбовать в чемодан и отправить в качестве багажа? Но Андрей вспомнил испуганные Янины глаза, особенно когда пригрозил проблемами для бабы Шуры, и решил пригрозить ещё раз (по донесениям деда Трофима, Яна из дома нос не показывала, даже во двор не выходила).
– А придётся! – грубо сказал он, достал её чемодан на колёсиках и начал сваливать в него всё, что попадалось под руку.
– Какое Вы имеете право копаться в моих вещах? – взвилась Яна, перейдя на «Вы».
– Так собирайся сама! – продолжил грубить Андрей и добавил многозначительно, – Иначе…
– Иначе что? – не сдавалась Яна.
Андрей подскочил в девушке, схватил её за плечи и с высоты своего роста (Яна была ему едва по плечо), прямо глядя ей в глаза, сказал:
– Иначе будет дан ход твоему делу о нарушении государственной границы Российской Федерации. Со всеми вытекающими последствиями!
Какое дело, какой ход, какими последствиями – не сказал. Да этого и не требовалось. Иногда туманные намёки, сказанные определённым тоном, действуют эффективнее любой прямой угрозы. Тем более для лиц не посвящённых. А если ещё и с воображением! О! Тут и действительность может померкнуть. На самом деле ничего уголовного Яне не грозило. Даже если бы её обнаружили монгольские пограничники, а не свои. Ну, оформили бы её, как заблудившуюся овцу (Вот, уж, действительно, овца она и есть!), первый раз что ли!
Угроза возымела действие – Яна стала собираться сама. Андрей больше не вмешивался. Уселся на стул и в нетерпении барабанил пальцами по столу, чем ужасно раздражал и ещё больше пугал Яну. В первую очередь собрала краски и эскизы, сложила мольберт, а уже сверху кое-как утрамбовала одежду. Прощаясь с бабушкой Шуру, не выдержала, расплакалась. Та тоже всплакнула.