Повисла напряженная тишина. Все думали о том же. В любой момент их может атаковать нечто и растерзать в клочья. Или произойдет взрыв. Или на них упадет потолок. Что угодно, ведь их врага ограничивает только его собственная фантазия. Илия посмотрел на телефон. Ему вдруг захотелось позвонить Лизе и признаться, что чем бы она сейчас ни занималась, он ее прощает; рассказать о происходящем; объяснить, что – есть такая вероятность – они могут никогда больше не увидеться. Но он не имел права раскрывать жене текущие события, да и в его прощении она очевидно не нуждалась.
– Да позвони ты ей уже, – не выдержал Бинидиктус.
– Сейчас слишком рано для звонков.
– Пока ты торчишь на работе, она тебе изменила не пойми с кем, а ты боишься показаться невежливым?
– Извините, – схватив мобильный, Илия вылетел за дверь.
– Все же кое-что у нас есть, – Октавиус снял очки и протер их салфеткой. – Те образы его восприятия, которые утекли к тебе, Дьобулус.
– Я перебирал эти обрывки много раз. Ничего полезного. Мусор.
– Их больше, чем ты считаешь. Они короткие, не несут в себе очевидного смысла. В большинстве случаев они просто проскальзывали сквозь решетку твоего сознания, а ты и не замечал. Но они никуда не исчезли.
– И где же они?
– Складированы где-то в твоем мозге. Есть теория, что люди в действительности ничего не забывают. Номера проезжающих машин, имена одноклассников из младшей школы…
– …выключить утюг, проверить плиту, запереть дверь. А нет, это они как раз-таки постоянно забывают. В случае моей дочери, так вообще все плохо.
– Я серьезно, Дьобулус. Информация где-то хранится и теоретически может быть извлечена.
– Практически, – возразил Дьобулус, – я не знаю, как извлечь то, о чем я не имею понятия. Я могу заставить себя забыть что-то, но не наоборот. Вот забыть – вообще без проблем. После некоторых особо гнусных инцидентов я пользовался этой способностью.
– Здесь, в «Серебряной Лисице», мне приходилось заниматься восстановлением воспоминаний, так как я работал с людьми, прошедшими через ужасные вещи, будучи в помраченном состоянии сознания. Мне придется погрузить тебя в гипноз.
– Попробуй.
– С тобой даже пробовать не буду. Всегда есть медикаментозный вариант.
– Собираешься накачать меня наркотиками? – осклабился Дьобулус. – Это как предложить ребенку тележку леденцов.
Вернулся Илия, хмурый, как утро понедельника в феврале.
– Она не отвечает. Если кто-то решит пошутить про крепкий сон после секса, закидаю кофейными чашками. Их тут много скопилось.
– Вот теперь мы все думаем об этом, – пробормотал Бинидиктус.