Ну ладно, говорю, у нас не забалуешь. Сбежать он надумал из Зоны К!
Отменил я экстренно кибер-штурм, разогнал свою ботву по норам и вернул на станцию невесомость. Вдарил вибрацией по всем внутренним поверхностям: мы так пыль выбиваем из мелких щелей. Сам завис со стажером посередь коридора в позе вымученного эмбриона и жду. Пашка нервничает, а мне любопытно, чья в итоге возьмет, где этот гад окопался.
Лаврентий объявился из камбуза: раздувшийся вчетверо против обычного, он медленно вплыл пред наши очи. Лапы бессмысленно егозят в пространстве, а на башке – водная капля, из которой торчат, как антенны, усы. Даже я прифигел от картинки, что до Павла – тот прямо обмяк:
– Командир, да это ж скафандр! Он нам знак подает, есть контакт, мы готовы!
– Паша, пил он, стервец, до воды дорвался на камбузе, а теперь пытается снова удрать. Тараканы всегда удирают, когда люди готовы к контакту.
Все спокойно у нас в Зоне К. Я успел погонять кибер-ботов, лежу на диване, читаю. Иванов общается с тараканом. «Профилактика О» подходит к концу.
Лавр – космический пришелец, это факт. Потому как он сам пришел, без приглашения. Из космоса, что характерно.
С утра с Моллюском прислали технику и Пашкины игрушки для эксперимента. А вечером того же дня у нас вдруг объявился Лаврентий.
Первым вступил в контакт Иванов, и объяснить сей факт могу лишь поразительной везучестью пришельца. Вот из меня, к примеру, контактер не гуманный, а Пашка его отловил и укрыл у себя в лаборатории.
Лаврентий, к слову, – он таракан. Рыжий, крупный, с обломанным усом. Наглый до запредельной крайности. У, разочаруетесь вы и махнете рукой, опять тут байки про разумных насекомых! Все с вами ясно, слышали сто раз! И окажетесь космически неправы. Я не говорил, что Лаврентий разумный. Просто таракан. Ну, вернее, не просто. Таракан в Зоне К – явление!
Это я усача окрестил Лаврентием. То есть как почему? По праву командира. Да и таракан на орбите – это полный Лаврентий, чтоб хуже не сказать.
Пашка, дитя пространства, таких живностей сроду не видал, а потому развлекается по полной. Надеется пробудить в Лаврухе зачатки встроенного интеллекта. Возится с ним, как с подаренным щенком, выкармливает и схемы ему рисует, теорему Пифагора и строение атома.
И все бы ничего, но порой Иванова катастрофически сносит с фазы, и тогда он на зеленом глазу доказывает, как одержимый, будто Лавр – взаправдашний пришелец, только почему-то шифруется. Паш, говорю, он таракан, обычный, земной, не веришь, – идем, разложим под микроскопом. Стажер в истерику: вы не посмеете! Ну как же, в кои веки с человечеством вышли на близкий контакт, а мы инопланетного засланца – под стекло. Замучаем собрата по разуму, потом стыдно будет перед Вселенной.